Эль Пунто - [20]

– А ещё там нет теней, – сказала я. – Смахивает на очень и очень профессиональный фотошоп. Такое ощущение, что там был кто-то ещё, в этом лесу. Подслушал нас и решил сделать. Только не знаю, где он тебя сфотографировал.

Она по-прежнему молчала, но я видела – начало доходить. И отпускать. Вот плечи чуть расслабились. Разгладилась складка на лбу. Губы уже не кривились в усмешке.

– Если найдёшь сообщество, в котором ты это увидела, то можно попытаться выяснить, откуда там появилось фото.

– Не важно, – Марина вздохнула. – Слушай, не важно. Прости, что на тебя подумала, но ты же понимаешь…

– Конечно, понимаю! – подхватила я. – Я бы тоже подумала. Но это не я. Поверь, такими дурацкими шутками я не занимаюсь.

– Вот и славно, – Марина удалила письмо из отправленных, а затем уничтожила и файл. – Ты у себя тоже удали, пожалуйста.

– Обязательно. Только сначала ты меня напоишь кофе в расплату за необоснованные подозрения. А я тебя в компенсацию за моральный ущерб.

Марина улыбнулась. Такой мне она нравилась больше. Свободной и лёгкой, спокойно плывущей в водовороте событий мира. Мы пошли пить кофе, а после я удалила файл. Правда, сначала попробовала найти в сети по похожим картинкам, но ничего не обнаружила.

Ну и ладно. Марина же сказала, что это не важно. Наверняка какой-нибудь поклонник решил подшутить.

Жизнь в других

Глаза Рамона очаровывали ночной тишиной. Голос звучал колоколом тайного зова. Бесстрастное лицо казалось высеченным из камня.

Кристину влекло его красотой неудержимо и безвозвратно.

Она провожала его взглядом. Следовала за ним, благоговея даже от касания его тени. Одевалась в лучшие наряды и отказывала всем, кто желал быть с ней рядом.

Всё на алтарь поклонения любимому, хоть Рамон и сторонился людей, не касаясь их жестами, словами и взорами.

Спустя год Кристина решилась. В очередной раз, завидев его, не стала отступать в тень, а пошла следом. Догнала по дороге на высокий холм и дотронулась до плеча.

– Почему? – такой задала вопрос.

Сильны оказались боль в глазах и отчаяние в голосе, и Рамон впервые проявил нечто, подобное сочувствию. Желваки ходили на скулах. Рот его приоткрылся на секунду, показывая жемчужно-белые зубы, а затем вновь превратился в тонкую линию. Искали слова выход, но никак не могли найти.

– Я покажу там, – всё же сказал Рамон и продолжил взбираться на холм.

Они поднялись вместе, держась на почтительном расстоянии. На холме Рамон застыл почти у самого края – не обрыв, но споткнёшься и покатишься вниз навстречу судьбе. Затем прошёл к одиноко стоящему деревцу – невысокому, почти не превышающему рост человека. Усевшись в тени его, приказал:

– Не подходи ближе, не мешай голосом.

Кристина вскинула голову и кивнула. То, что происходило, предвещало тайну.

В вечерних сумерках появился свет, идущий из ниоткуда, но поглощающий собой весь мир. Плотная рубаха из тёмной ткани, которую Рамон раньше не снимал даже в самые жаркие часы сиесты, повисла на ветке дерева.

Гладкая смуглая кожа. Перекатывающиеся под ней мускулы. Запахи разгорячённого тела и пота, которые донёс до Кристины ветер.

Огромных трудов стоило остаться на месте.

– Смотри осторожно, не опали взор, – сказал Рамон, поворачиваясь спиной.

Предупреждение оказалось своевременным. Кристина зажмурилась от яркого света, а после, прикрыв лицо рукой, взглянула через щёлочку между пальцев…

Белоснежные волосы солнечного оттенка. Яркие карие глаза из-под полуопущенных ресниц. Гладкая, почти белоснежная кожа. И тело, сошедшее с картин лучших художников, о которых Кристина даже и не слышала никогда. Она знала лишь одно – с таким телом любая одежда будет казаться обёрткой, скрывающей праздничный подарок.

От такого великолепия не сразу стало понятно, что это татуировка. Мастерски нанесённая так, чтобы перекатывающиеся на спине мускулы придавали ей жизнь. Краски, подобранные с помощью волшебства, чтобы наполнить эту девушку всей яркостью мира.

Фантазия, которая не обязана быть реальностью.

Стоило подумать об этом, как тут же свет потускнел. Кристина отняла руку от лица и обнаружила, что Рамон уже надел рубаху и застёгивает пуговицы.

– Вот потому ничего и не выйдет, – сказал он. Голос звучал глухо и тихо, разбивая ещё не пришедшую в себя реальность. – Вот какова моя избранница. Она или некто ей близкий одарили меня этим рисунком. Я жду, когда она явится или призовёт меня. Я бы отправился её искать, но чувствую, что она где-то рядом.

Одевшись, он ушёл, оставив Кристину на холме. Она некоторое время просидела на одном месте, а затем встала. Подойдя к обрыву, она долго смотрела на одинокую фигуру, бредущую к городу. Затем легла на живот, зарылась лицом в траву, в которой стоял Рамон, и долго вдыхала в себя пыльные травяные запахи.

Они ничего ей не рассказали. Только байки мёртвых, лежащих в той земле.

Подошла к дереву, коснулась ветки, на которой висела рубаха.

Та оказалась глуха к мольбам. Лишь призывала остаться здесь, на холме, и вместе тянуться к солнцу.

Но к другому тянулась Кристина. И спустилась она с холма, стараясь ступать след в след по примятой траве. Хотела прочувствовать судьбу Рамона.