«Эль Гуахиро» - шахматист (книга 1) - [8]

- Что случилось? Что-нибудь нужно? - спросил он, как казалось ему, с олимпийским спокойствием.

- О, извини, чико, во сколько обошлась пошлина? Ружье "чампион"! Совсем новенькое. Оттуда прислали?

"Я обязан, что ли, знать, что у них на острове не продаются американские "чампионы"? Какая досада!" - А вслух начал, чтобы выиграть время:

- Как видишь... новенькое... третий раз в море... тяжи отличные и... спусковой крючок железный... не срывается... и бой...

- Ну что? - спросил подошедший только что большеголовый парень.

- Обновляет! Всего третий раз в море. Понимаешь, наш Альберто, говоривший обратился к Рамиро, будто тот должен знать, кто такой Альберто, - муж сестры двоюродного брата, он говорил, что посылки с Севера не принимают. Выходит, он ничего не знает? - Рамиро показалось, что его собеседник как-то многозначительно взглянул на своего товарища.

- Может, спортивные принадлежности, спортинвентарь и разрешают, объявил свое мнение большеголовый. - Спорт - это важно для революции.

- При чем здесь спорт? Политика поважнее! Если не разрешают посылки, значит, ничего нельзя присылать. А вот ружье оттуда, совсем новенькое... Альберто ведь серьезный человек. Он говорил, что оттуда ничего не разрешают, а если что и приходит, то здесь Минсвязь конфискует. А ружье последняя модель...

Рамиро невольно приподнял верхнюю губу и с шумом втянул через зубы воздух - в характеристике, составленной руководством спецшколы, значилась эта его привычка как признак высшего нервного напряжения, - а в сознании пробежало: "Аве Мария Пурисима! И пяти минут не пробыл... Не успел и подышать всласть. Так вот они во всем! Великие, а такую мелочь... Теперь расхлебывай"...

- Ты где работаешь?

- В институте. - У Рамиро заломило зубы - удостоверение еще лежало в непромокаемом пакете в плавках.

- Каком это? - Тот, кто подошел первым, проверял действие предохранителя.

- Океанологии, - медленно процедил Рамиро.

- О!

Сердце Рамиро екнуло.

- Я тоже из Академии наук, - продолжал первый. - Работаю в секретариате президента, капитана Нуньеса Хименеса. Он сам заядлый рыбак и отличный охотник. Бывает часто за границей. Вот у кого набор ружей! Есть испанский воздушный комплект "Марес" - подарок Фиделя. Они и вместе иногда охотятся.

- Фидель любит бывать у нас в институте. - Рамиро почувствовал, что ноги вновь становятся осязаемыми. - К нам приходит разное иностранное оборудование. Ну и род нашей работы... Мы без ружей редко уходим под воду. Мало ли что?

- И тебе приходилось охотиться с Фиделем?

- Мне лично - нет, - Рамиро понимал, что затевается длинный разговор, - а вот мой приятель не раз выходил с ним в море. И в тот день, когда они приезжали сюда, на мыс Икакос. Ну, когда Фидель охотился с чемпионами мира Педро Гомесом, Хосе Рейесом и Эверто Гонсалесом. Вы слышали об этом?

- Мой сосед, Фико - он профессиональный ныряльщик, - тоже был с ними...

- И видел, как Фидель за целый день не уступил ни одному из чемпионов? - Рамиро вновь был доволен собой.

- Чико, что ты говоришь? Да если бы... Так ведь они могли стрелять до следующего утра. Фидель силен, как лошадь, сам понимаешь, и не хотел быть хуже. Они дважды поднимались на борт, и оказывалось, что у ребят на одну-две рыбины больше. Фидель говорил, что еще рано возвращаться, и все снова лезли в воду. Пока Рейес не сообразил и не подмигнул ребятам, и Фидель вышел вперед...

- Да чего ты мелешь? Фидель сам не отличный охотник, что ли? Ты видел, какие у него ружья? - Рамиро перехватывал инициативу в разговоре. - Ты, может, будешь настаивать?

- Нет, конечно... я хотел только сказать, что он азартен. А так... Ну что, он превосходный охотник. А этот "чампион" казенный?

- Нет! - Рамиро внутренне содрогнулся, словно черт дернул его за язык. - То... есть... Вообще-то оно мое, но было казенным...

- Ага! Ну, ладно. Ты извини, мы пойдем купаться. - И оба незнакомца отошли к своим вещам.

Рамиро стал собирать подводное снаряжение, складывать в лежавшую рядом объемистую сумку. Натянул на себя одежду и заметил, как большеголовый быстро поднялся и зашагал к дому Дюпона. "Час от часу не легче! Что у него - море в доме? Или пошел принимать ванну? Вот когда надо уходить!"

Рамиро подозвал к себе мальчишек, гонявших по пляжу, и, к их великой радости, раздал им свой улов. Прихватил ружье с поплавком и куканом в одну, а сумку в другую руку и зашагал прочь от пляжа.

- Послушай, чико, - услышал Рамиро, сделавший не более пяти шагов, слова того, кто так интересовался его ружьем. - Ты не очень спешишь? Погоди немного. Сейчас возвратится мой брат.

- Зачем? - И в ту самую секунду Рамиро увидел, как от площадки трехэтажного особняка Дюпона к пляжу торопится большеголовый, а рядом человек в форме "верде оливо"1, очень чем-то схожий с падре Селестино, священником ближайшего к финке "Делисиас" католического прихода. Огромный, с бычьей шеей, но маленькой головой и длинными руками, падре был смешной на вид, хотя добрый, особенно к ребятам. Любил играть в шахматы и, когда проигрывал - только ему и Педро, - злился и шептал какие-то слова. Педро утверждал - то была отборная площадная брань. Дон Селестино гордился тем, что лучше него никто не знал историю Греции и Рима и все древние, особенно византийские легенды. Он их шпарил прямо наизусть. И теперь, когда сердце у Рамиро ухнуло в брюхо, перед глазами замаячил дон Селестино в черной сутане. А навстречу Рамиро, преграждая путь, шел человек, который вот сейчас, еще минута, - и задержит его. "Черт возьми! Успеть бы вытащить удостоверение. Но как? Как это сделать у всех на глазах?"