Эль Флако и Эль Наригон - [14]

Разбирая все эти интервью, данные в последние годы, когда всё уже отстоялось, когда игроки повзрослели и многие из них сами стали тренерами, я обратил внимание, что футбол Менотти они в целом xapaктеризовали как «приключения духа, подкрепленные дисциплиной», а футбол Билардо — как «приключения тела, основывавшиеся на дисциплине». Физподготовка — само собой, это не обсуждалось. И большинству из них, даже тем, кто стал чемпионом мира при Билардо, по нраву были приключения духа.

Тут лучше и проще Марадоны, человека, которого Менотти в 1978-м «отцепил» в последний момент, не скажешь.

Диего Марадона (2001): «Лучший тренер, которого я знаю — Сезap Менотти. Он умеет объяснить сложные ввци просто и быстро и никогда не усложняет простые. Учитель от Бога, и он «разрешал» нам играть. Может быть, в тактике Наригон разбирается в десять раз лучше, чем Флако. Может быть. Но он тратил в сто раз больше времени, чтоб донести это до нас и настаивал на неукоснительном выполнении (…) Я никогда на самом деле не обижался на Менотти за то, что он вычеркнул меня в 1978-м-он ведь думал о команде в целом, об игре (…) Билардо строил вокруг меня команду с жестким каркасом. Почувствуйте разницу».

Немного неожиданным было интервью Кемпеса, игрока, казалось бы, «чисто меноттиевского»:

Марио Кемпес (2002): «Вы думаете, что я скажу, что Менотти «лучший в мире на все времена»? Пожалуй, он был посильнее других тренеров, когда тренировал сборную, а в остальном — такой же, как остальные. Тут важно, какой материал тебе в руки попадет, верно. Отличался он скорее поведением, строгой вежливостью, подчеркнутой интеллигентностью: никогда не кричал на игроков, доверял им. Собственное волнение он снимал куревом».

ОТ ТРИУМФА К ПРОВАЛУ

Менотти: «Сколько я выкурил во время финала за 120 минут? Думаю, не меньше Хаппеля. Пачку, по-моему…»

Действительно, 25 июня 1978 года на буэнсс-айреском «Эстадио монументаль» в финале ЧМ-78 встретились команды двух самых заядлых курильщиков мирового футбола — Аргентина Менотти и Голландия Хаппеля (Голландия-78, кстати, единственная сборная в истории мировых чемпионатов, которую вывел в финал тренер-иностранец. Ну так это ж Хаппель!).

Халлеля Менотти уважал за достижения и умение строить команду. Он выделял его из европейских тренеров, но выше все-таки ставил Хеннеса Вайсвайлера, а в восьмидесятые годы Зеппа Пионтека за приверженность к атакующей игре. Но голландцы плюсХаппель — сильнейшее сочетание. Непреодолимым, однако, Флако соперника не считал…

Рубен Гальего (2001): «Онбыл спокоен перед игрой, говорил мало, сказал только, что «мы сделали почти все и остался один маленький шаг, самый важный…»

Даниэль Бертони (2006): «Никакой давиловки и накачки не было. Да и что было говорить. Мы неделю lготовились к игре с голландцами — все было сказано, разобрано и пережевано неоднократно: как действовать без мяча и как с мячом…»

Менотти: «Что я подумал, когда Ренсенбринк на последней минуте попал в штангу? Ничего. Я не успел испугаться. Потом, когда арбитр свистнул окончание основного времени, я понял, на каком волоске всё висело. Обидно было бы проиграть этот матч — мы очень хорошо играли».

Аргентинцы и вправду играли хорошо. Не только в финала, но и на протяжении всего чемпионата. Они стремились показать «идеальный футбол по Менотти» — скоростной и точный. Та сборная превосходила других в скорости, а главное, в коллективной скоростной игре. Лучше и быстрее, чем аргентинцы, переход от обороны к атаке на этом ЧМ не осуществляла ни одна другая команда. В обороне они не уступали итальянцам, в коллективном отборе — голландцам, а рывок и натиск стали их фирменным знаком.

В день финала газета «Кларин» опубликовала колонку «от Менотти»: «У меня есть мечта, и я хочу поделиться ею с вами». Осторожно упоминая о возможной победе и ее последствиях для страны, Менотги писал: «Трудно поверить, но я надеюсь, что, скажем, через месяц мы будем жить в другой стране, объединенной футболом, в такой, как сейчас, только лучше».

Рядом были напечатаны патриотические рассуждения генерала Виделы о «национальном единении, о солидарности всех слоев общества и т. д.» Позже социолог Эдуардо Арчетти напишет: «Они всё же его использовали».

Левые потом будут упрекать Менотти в том, что в момент всеобщего счастья пост победы он вполне мог в телеинтервью сказать о своем отношении к диктатуре: «Три минуты правды ему бы не смогли повредить, зато весь мир узнал бы о пытках, убийствах и пропавших без вести. Когда все праздновали успех, в двух километрах от стадиона в помещении военно-морского училища палачи продолжали издеваться над людьми, убивать их, а потом сбрасывать трупы с вертолета в океан». (За время семилетней военной диктатуры в Аргентине погибло и исчезло тридцать тысяч человек-больше половины из них в первые два года, с 1976-го по 1978-й. — Б.Т.). Никто из критиков тренера не пытался даже порассуждать, что было бы с Менотти, если б Ренсенбринк не попал в штангу? Хотя, может быть, всё ограничилось бы увольнением.

После матча Менотти сказал своим игрокам: «Ребята, что бы о нас ни говорили, будто своим успехом мы помогли хунте — не верьте. И мы знаем, и люди знают — мы играли и выиграли не для власти, а для народа…»