Экзистенциализм. Период становления - [81]

Те же самые идейные споры сотрясали Испанию и определили духовный ландшафт Испании рубежа XIXXX веков. То есть идти назад, грезить о величии империи, прекрасном католическом и рыцарском прошлом или спешить вперед, срочно модернизироваться, бежать за Европой, пока не поздно? В эти интеллектуальные споры были погружены оба наших сегодняшних героя, величайшие испанские философы.

Затем, в ХХ веке, Россия и Испания породили две величайшие революции – как следствие из всего предыдущего. Великая российская революция 1917–1921 годов, оказавшая ключевое влияние на все судьбы человечества и определившая историю ХХ века, и Великая испанская революция 1936–1939 годов, которая была не такой масштабной и не так сильно повлияла на мир, но была еще радикальней, еще глобальней и еще глубже в социально-эмансипирующем смысле. Как следствие всего предыдущего: поздняя модернизация, потеря идентичности, постимперский синдром, сильная общинность и сочетание, с одной стороны, мучительных последствий капиталистической модернизации и каких-то пережитков старых, феодальных, имперских порядков, наличие сильных элементов традиционного общества, невероятная острота проблем – и все это породило две великие революции ХХ века: российскую и испанскую.

И я, повторюсь, не социолог, и я не социологизатор, и я не говорю, что все в культуре вообще выводится из этого комплекса социальных факторов. Но это многое объясняет – какую-то сокровенную близость двух культур, двух исторических и философских традиций. В русской культуре, о чем я уже говорил, всегда были очень сильные экзистенциальные мотивы, задолго до появления экзистенциализма, и поэтому совсем не случайно в России появились такие философы, как Бердяев и Шестов, и такой человек, который не знал слово «экзистенциализм», как Достоевский, но который оказал колоссальное влияние на весь экзистенциализм. Такой сплошной комок, сгусток экзистенциализма… И то же самое в Испании: очень сильные экзистенциальные моменты в культуре. И совершенно не случайно, что оба испанских философа, о которых пойдет речь, имели отношение к экзистенциализму.

Завершая общее вступление, хочу сказать, что, как в России ключевая фигура всего культурного космоса Пушкин, так для Испании ключевой и центральной фигурой является Сервантес с «Дон Кихотом». Это уж точно их – «все» (как Пушкин – «наше все» для России). Все эти размышления испанцев о том, что же такое испанскость, какова связь национального и универсального, своей идентичности и всемирной, рефлексия на тему для чего они в этом мире, она связана с постоянным обращением к великому роману Сервантеса. Поэтому Дон Кихот тоже будет постоянным героем наших обеих сегодняшних лекций.

Ну а теперь перейдем к первому нашему герою. Сегодня речь пойдет о двух величайших испанских мыслителях. Второй несколько известнее в России, первый, к сожалению, не так еще у нас известен. Первый герой – Мигель де Унамуно, второй – Хосе Ортега-и-Гассет.

Сначала об Унамуно. Это не только философ. Он, как и все герои нашего курса, не только мыслитель, но и крупнейший общественный деятель, пронзительнейший, парадоксальнейший, лиричнейший, проникновеннейший, тончайший поэт, романист, эссеист, публицист, новеллист. Его творения: публицистика, романы, новеллы, эссе, стихи. Надо сказать, что сами испанцы, когда пытаются понять, кто такой Унамуно для них… ну, две вещи скажу предварительно, прежде чем начну говорить о литературе. Есть такое понятие в испанистике, надо его ввести сразу: «поколение 1898 года». В 1898 году произошло… ну, примерно то же самое, что у нас произошло в 1991-м, когда позорно и внезапно рухнула и рассыпалась Советская империя. В 1898 году подобным образом рухнула Испанская империя. Это год той самой печальной для Испании войны. Они воевали с США, были позорно разбиты и потеряли почти все свои колонии. Поколение 1898 года – это люди, которые пытались себе объяснить, найти ответ на все. Как сейчас с подачи Тойнби модно говорить: «Вызов-Ответ». Вот Вызов: 1898 год, крах в войне, мы – провинция. Мы потерпели крах, потеряли величие. И куда нам плыть? И как Ответ на все это появляется поколение 1898 года. Это – величайший цвет и краса Испании, всем известные имена из испанской литературы: Антонио Мачадо, Фредерико Гарсия Лорка… но первым в этом поколении, первым среди равных был Мигель де Унамуно. Духовный лидер испанского поколения 1898 года.

И вторая аналогия, которую испанцы очень справедливо приводят, пытаясь понять, кто Унамуно для них. Они говорят, что он их «испанский Лев Толстой», который был абсолютным оракулом в русской жизни. Как Толстой был уникальной фигурой для начала ХХ века в России, так же Унамуно для испанцев был в первой трети ХХ века безусловным нравственным авторитетом. У их идей и литературных талантов много схожестей, параллелей. Толстой очень повлиял на Унамуно; что интересно, даже его первый роман называется «Мир в войне» (или «Мир среди войны»): прямая отсылка к «Войне и миру». Война для Унамуно, как и для Толстого, некое внешнее глобальное историческое событие, а мир – то, что происходит в отдельных людях, в отдельных экзистенциях в связи с этой войной. Но я не могу, как исследователь анархизма, не упомянуть и не напомнить, что название «Война и мир» восходит к прудоновскому названию. Сам Толстой позаимствовал это название у Прудона. Но это так, на полях и в скобках.