Экзамен любви - [7]

В воздух, как по команде, взлетели пробки от шампанского. Бокалы наполнились пенистым напитком. Что ж, шестнадцать лет – грех не отметить, тем более в такой компании!

Время за столом не текло, а бежало. Все перебивали друг друга тостами, шутками, смехом, воспоминаниями, короче, царила обычная праздничная атмосфера. И вдруг Юлька Туполева крикнула:

– А сейчас будем кино крутить!

– Какое еще кино? – удивился Борька.

– Очень даже хорошее кино, – загадочно отозвалась Лиза Кукушкина.

Неделя тем временем, как фокусник из шляпы, вытащил кассету, вставил ее в видак, Комар щелкнул выключателем, и комната погрузилась в темноту. Варя, держа Борю за руку, объявила торжественным голосом, как диктор на концерте:

– Посвящается Борису Шустову.

– Начало мне нравится, – одобрил Борька барским тоном, полностью войдя в роль именинника.

Первые кадры вызвали у Борьки бурную реакцию. Ну и какому из родителей, спрашивается, пришло в голову снимать на пленку новогодний праздник в первом классе, где Боря был наряжен в костюм зайчика?

– Борьк, а ушки тебе идут, – прорвался сквозь общий смех голос Василисы.

– Хорошо, не рога, – проворчал Борька себе под нос и сам расхохотался.

Смотреть на то, как он скачет вокруг елки в мешке, стараясь догнать стриженную под мальчишку «снежинку» Светку Калинину с серебристым ободком на голове, было невозможно… приятно.

Кадры замелькали. Третий класс, пятый… шестой… седьмой…

На экране появились Борька, Аня Малышева и Ваня Волков. Восьмой класс. Парни тогда сцепились за право первенства в классе. Если Ванька говорил «черное», Борька сразу отвечал: «белое». Вот и сейчас на экране они спорили, как лучше развесить елочные гирлянды.

«А я тебе говорю, пусти рядами».

«Ну а мне больше в хаотическом беспорядке нравится».

«У меня есть право голоса?» – спросила Аня, пытаясь сбить накал страстей.

«Нет!» – хором рявкнули парни.

Общий смех в комнате был реакцией на проявление мужского шовинизма.

– Ну хоть в чем-то договорились, – прокомментировала Марина.

– Это точно. – Борька смеялся вместе со всеми.

Господи, как давно это было! И какие они смешные, у него вон еще прыщики на лице подростковые. Причина его тогдашних разочарований.

Потом было еще много нарезанных кадров из их общего с классом прошлого. Получился целый фильм. Все хохотали до упаду, а к концу ленты приняли решение дополнить ее материалом, доработать и прокрутить на каком-нибудь празднике учителям. Не всем, конечно, а избранным. Таким, как Ирочка Борисовна, их новый классный руководитель, Кахоберу Ивановичу – это обязательно, он ведь и поныне был для них самый-самый, ну и Лапушку пригласят на просмотр. Осенью он десятому «Б» такой пейнтбол устроил, закачаешься! Настоящее сражение! К тому же у него страстный роман с Ирочкой Борисовной.

– Жалко, что мы тогда не смогли поучаствовать в пейнтболе, – сказала вдруг Варя.

Борька только кивнул. Он понятия не имел, как она прочитала его мысли, но такое в последнее время случалось довольно часто. Осенью как раз с переломом ноги маялся, а Варька отказалась от этого великого приключения исключительно из-за солидарности с ним.

А потом были танцы и торт с шестнадцатью свечками и еще одной наудачу. Борька их все разом задул, без всяких там глупых загадываний желаний. Он верил только в себя и свои возможности. Хотя считал, что традиции есть традиции и не ему их нарушать.

Где-то около одиннадцати Белый, взглянув на часы, заметил:

– Не хочу нарушать законы гостеприимства, но, по-моему, нам пора закругляться.

– Верно, – поддержал Виталик Комаров, он всегда вторил Сереге. – Дружно топаем на выход!

– Секундочку, снимок на память, – вовремя напомнил Толик Агапов.

Он всех построил, навел объектив и, дождавшись, когда они прекратят дурачиться и ставить друг другу рожки, щелкнул пару раз своим цифровиком. После чего Туся взяла его под руку и попрощалась за всех:

– Счастливо оставаться.

– И вам счастливо, – улыбнулся довольный Борька.

Проводив гостей и расставив стулья по местам, он отправился на кухню. Девчонки Варе помогли, практически все было убрано. Она стояла к нему спиной и вытирала фужеры. Такая стройная, такая хрупкая… в красивом платье. «Золушка бы и та, наверное, гордилась таким туалетом», – подумал вдруг с нежностью Борька и обнял Варю сзади.

– Платье у тебя просто закачаешься, – прошептал он ей на ушко.

– Держи себя в руках, именинник, – строго сказала Варя, обернувшись.

Строгость ее была показной, потому что на губах, подкрашенных розовой помадой, играла лукавая улыбка, которая очень ее украшала. Борька наконец-то сделал то, что хотел сделать весь вечер, – поцеловал эти губы долго и обстоятельно. А когда поцелуй прервался, Варя чуть смущенно проговорила:

– Мне хотелось сделать тебе особенный подарок. – И столько любви было в ее глазах цвета чайной розы, что у Борьки перехватило дыхание.

– У меня уже есть особенный подарок, – сказал он, притянул к себе ее голову и потерся подбородком о макушку, пахнущую цветами и еще чем-то вкусным и сладким. И вдруг неожиданно для себя признался: – Ты просто чудо. Ты это знаешь?

– Да, знаю. – Варя выскользнула из его объятий. – Подожди. Вот. – Она достала с полочки видеокассету.