Экватор рядом - [8]

В ресторане «Итеге» часто устраивают не очень дорогие званые обеды, банкеты, коктейли и свадьбы. Маленький дворик гостиницы заполняется разношерстными авто, у ворот вырастает стража — коридорные. За решеткой ограды — мальчишки-газетчики, чистильщики обуви с любопытством разглядывают сверкающую ресторанную посуду.

Справа и слева от «Итеге» — два бара. В городе вообще огромное количество баров, кофеен, разных «забегаловок» _ около тысячи заведений, преимущественно крошечных, где можно выпить, закусить, совместить это занятие с чтением или игрой в карты или бильярд. Днем они пусты, к вечеру заполняются горожанами преимущественно мужского пола, в центре города — более или менее состоятельных сословий. Самый популярный напиток — буна (черный кофе).

Забавны названия этих заведений: или напыщенные, или слащавые: «Король Фасиладас», «Святой Руфаэль», «Золотой закат», «Райский уголок»… Бары посолиднее носят английские, французские и итальянские названия, помельче называются по-амхарски или по-арабски. В июне 1964 года муниципалитет Аддис-Абебы запретил владельцам баров, кофеен и лавчонок называть свои учреждения как им заблагорассудится. Газетный комментатор объяснил такое решение весьма недвусмысленно, заявив, что «содержание» этих заведений не всегда, так сказать, вяжется «с духом святых, императоров и великих людей». Отныне вывески должны утверждаться городскими властями.

…В центре Аддис-Абебы, на круглой площади, возвышается конная статуя Менелика II. «Царь царей» предстает перед взором соотечественников и гостей своей молодой столицы в том самом одеянии, в котором он объезжал притихшие колонны эфиопских дружин на рассвете, в канун битвы с итальянцами при Адуа в 1896 году: корона-шлем, кавалерийская мантия, крепкая рука сжимает копье-жезл. Менелик II, безусловно, успел сделать больше, чем все его предшественники «колена Соломонова». Чтобы яснее представить себе большой смысл новаторских деяний императора, нужно здесь, на месте, и особенно в Аддис-Абебе, увидеть одновременно Эфиопию сегодняшнюю и Эфиопию тех времен, когда на широкие плечи Менелика легла царская мантия.

В какой уж раз я прохожу или проезжаю по круглой площади Менелика. По одну сторону ее — собор св. Георгия, по другую — из бетона, стекла и пластика строятся новые здания муниципалитета и телевизионного центра. Соборные кресты и телевизионная антенна! Здесь, у каменного императора, встретились две Эфиопии. Наверное поэтому, глядя на конную статую Менелика, я всегда вспоминаю другую — медного всадника на берегу далекой Невы.

Неподалеку от площади Менелика — Пьяцца — сердце Аддис-Абебы. Официально она именуется Площадью Звезды Хайле Селассие I, а с августа 1966 года — Площадью генерала де Голля. Таксисты не употребляют такого длинного названия. Да и пешеходы тоже величают центральную площадь города коротким итальянским словом «Пьяцца». От этой просторной площади веером расходятся самые оживленные магистрали города, улицы самых больших магазинов, баров и оффисов — Хайле Селассие-авеню, Дженерал Каннингем-стрит, Черчилль-стрит, Иден-стрит, проспект Патриотов. К самой Пьяцце крепко приросли здания двух банков, министерства национального развития, управления электрификации, самых Дорогих магазинов.

Пьяцца — это гомон толпы, потоки автомобилей, неоновое сияние, прилипчивые мальчишки-газетчики и мальчишки-галантерейщики; порхающие из одной конторы в другую, изнывающие в ожидании «буна-тайм» (вечернего кофе) «белые воротнички». Пьяцца — рокки и твисты из витрин самого дорогого магазина грампластинок и Магнитофонных записей. Пьяцца — небольшие компании «золотой молодежи»; греки-пекари и армяне-портные, озирающиеся туристы и двое самых красивых в городе Усатых полицейских-регулировщиков. Пьяцца место Для тротуарных студенческих дискуссий и поле деятельности мрачноватых, подозрительных покупателей долларов и продавцов ушедших в историю талеров Марии-Терезии. Пьяцца — «полигон» для прогулок дам с собачками, иногда обезьянками, и врата ада для случайно забредших туда окрестных крестьян, шарахающихся от автомобилей, от прилизанных господ, от парней-шутников от собственного отражения в зеркальных витринах. Ну, а главное, Пьяцца — барьер между трудовыми и нищими кварталами Текле-Хейманот и юга столицы и чистеньким строгим северо-востоком.

…По соседству с шумной Пьяццей гостеприимно встречает многочисленных посетителей Постоянная советская выставка. На ней устраиваются различные экспозиции, читаются лекции и проводятся беседы на амхарском языке, демонстрируются советские кинофильмы. В июле 1964 года на выставке торжественно отмечали первый выпуск слушателей трехгодичных курсов по изучению русского языка. Странно и радостно было слышать из уст коренных аддисабебцев отрывки из произведений Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Некрасова.

На выставке всегда шумно и весело. Особенно много посетителей, помню, толпилось около уличных витрин, заполненных фотоматериалами о советских космонавтах.

ОТ ГОРСТИ ЧЕЧЕВИЦЫ ДО КАРАВАНА ВЕРБЛЮДОВ ОДИН ЧАС В ТОРГОВОМ ЦАРСТВЕ

В Москве некоторые товарищи рисовали нам радужные картины нашего быта в эфиопской провинции — основном месте нашей работы, да так, словно они только что вернулись с берегов Голубого Нила. На месте все оказалось сложнее. Оказалось, что нужно срочно приобретать кровать, постель, кастрюли, непромокаемый плащ, резиновые сапоги, консервы, крупу и многое другое. Впрочем, меня это не обескуражило. Если бы не эти прозаические закупки — не удалось бы мне в свой первый приезд в эфиопскую столицу побывать на знаменитом аддис-абебском рынке.