Экватор. Черный цвет & Белый цвет - [35]

— Эндрю, я считаю тебя своим другом. Но дружба не бывает вечной. Интересы дела всегда выше дружбы. Ты должен прямо отвечать на вопросы, а не дразнить меня своими замечаниями.

Он перевел дыхание и внезапно по-простецки хохотнул.

— А представляешь, что с тобой могло произойти, если бы в заведении твоего русского друга тебя бы нашли с камнем в руке? Маленьким, блестящим и очень холодным? Ага, Эндрю? У нас ведь законопослушная страна и законопослушные люди.

Знаете, как это делается в Африке? Вы идете по улице, и к вам внезапно пристает какой-то оборванец, который предлагает купить необработанный алмаз. Вы не верите первому встречному. Ну, конечно, конечно, не верите, вы же умный человек, и не собираетесь купиться на жалкий трюк торговца воздухом. А, собственно, зачем он вам это предлагает? Вы же опытный «африканец», сотрудник миссии ООН или просто флибустьер, искатель легких заработков. Вы не можете стать жертвой столь жалкой провокации. Ведь дома вас неоднократно предупреждали — вывоз драгоценных камней карается сроком от двух до пяти лет рудников, где эти алмазы добываются. Нет ужаснее места на Земле, чем алмазный прииск. Я часто пролетал над ними на вертолете, и всякий раз, когда мы приближались к месту добычи алмазов, я просил пилота снизиться и сделать круг. Увиденное впечатляло. Десятки, а может быть, сотни людей, стоят по колено в воде, в желтой густой жиже, и что-то извлекают из мутных луж. Поначалу кажется, что они черпают грязь, коричневые комья грязи. Но где-то в середине этой субстанции прячутся алмазы. Мне казалось, даже сюда, в пилотскую кабину, дотягивается жуткое зловоние кошмарной жижи, из которой рождаются украшения. Дорогая обертка для самых привлекательных и притязательных женщин этого мира. Если б знали они, сколько грязи и крови налипло на их бриллиантах! Ну, а даже, если б и знали, что тогда? Отказались бы носить украшения? Они же носят на себе шкуры безвинно уничтоженных животных, и ничего — угрызения совести их, в большинстве случаев, не мучают. Исключение — только борец за права животных Бриджит Бардо, но это у нее реакция на затянувшийся климакс. Я, глядя с высоты птичьего полета на алмазные копи, не знал, да и не хотел знать, подробностей той мясорубки, в которую превратило рудники либерийское правительство. Из тех, кто готов был добровольно работать на рудниках, в стране не осталось никого. Поэтому для добычи алмазов стали привлекать каторжников. Он жили в сараях, по сравнению с которыми бараки Освенцима казались чем-то вроде уютной гостиницы. Кормили каторжников исправно, но только один раз в день в обед. Давали полкило кукурузного хлеба и миску похлебки, полупрозрачного варева из несвежей фасоли. Двенадцать часов в день каторжанин проводил по колено в желтой зловонной жиже, которую я, впрочем, уже живописал. Три года на рудниках это был предельный срок для любого человека. Пять лет не выдерживал никто. Рудники постоянно испытывают недостаток в рабочей силе, поэтому людей сюда загоняли обманным путем, например, случайный прохожий здоровался с тобой за руку на улице, и у тебя в ладони оказывался вдруг маленький кусочек алмаза. Провокатор обычно зажимал его между пальцами и во время рукопожатия оставлял в твоей руке. Едва успев обнаружить камень, ты удивлялся дважды — внезапной находке и наручникам, что в следующий момент смыкались на твоих запястьях. Соглядатаи Тайлера контролировали эту операцию для того, чтобы потом обвинить любого неугодного в попытке контрабанды алмазов. А это, как раз, и карается либерийскими законами на срок до пяти лет в местах непосредственной добычи алмазов. Вот об этом-то и хотел напомнить улыбающийся Тайлер. Вот только странно, что ведет он разговор явно не по ранжиру. Так говорить под стать какому-нибудь полисмену-вымогателю, а не президенту страны. Мелко, Чарли, мелко. Или ты, как всегда, говоришь не о том, о чем думаешь?

— Жан-Батист Санкара, так мне его представили, — говорю я Тайлеру. — По версии... по версии Вашего чиновника, в кабинете которого мы встретились, это чуть ли не официальный представитель Вашего коллеги из Буркина-Фасо.

— А в чем заключался смысл ваших с ним переговоров?

— Ваше Превосходительство, — я почти искренне возмутился, потому что разговор в кабинете президента действительно походил на какой-то полицейский допрос. — Зачем Вы меня проверяете? Пусть Ваши люди все узнают у него самого. И у Томаса Калибали, его, по-моему, не стоит большого труда разговорить.

Тайлер пожал плечами, хмыкнул и снова взял со стола бумагу.

— Калибали, как следует из полицейского отчета, — вот он, лежит у меня на столе, — обвинялся в нелегальном пересечении границы Республики Либерия, временно укрывался в помещении авиакомпании Эйр Лайберия. В момент задержания так испугался ответственности, что скончался на месте от сердечного приступа. Его сообщник, представитель либерийской авиакомпании, был задержан, но покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна Сезар Билдинг. С ними, предположительно, находился еще один нелегальный иммигрант, но ему удалось скрыться до прибытия сотрудников полиции и иммиграционной службы. Вот так, мой дорогой Виктор.