Экстрим по Интернету - [2]

— Вы еще можете отказаться, — напомнил Фидель.

Он пытливо смотрел на ребят глазами с черными зрачками, которые напоминали дула двустволки. Белки глаз бригадира блестели, длинная грива трепалась на ветру, как пакля, приклеенная к голове огородною пугала. Не услышав ответа, Фидель засмеялся негромким каркающим смехом, от которого Вадику вспомнились вдруг детские страшилки про кладбищенских упырей.

— Надо быстрей избавиться от трупа, — наклоняясь к багажнику, сказал Вадик Ситников Пузырю. — Бери там, где голова, а я возьму за ноги.

Они ухватились за веревки, приподняли брезентовый сверток и аккуратно положили на землю. Фидель захлопнул багажник, не попрощался, руки не протянул и удачи не пожелал.

— Не забудьте узнать код, — коротко сказал он, сел в машину и уехал.

Проводив его взглядом, Вадик осмотрелся, проверил, не наблюдают ли за ними. Справа стояла пятиэтажка, скрытая за зеленой стеной старых высоких деревьев, слева пролегала пустынная в этот час дорога, позади тянулся длинный железобетонный забор промзоны. А далеко впереди зеленели деревья парка «Сокольники».

— На большую дорогу нам с этим грузом нельзя выходить, придется шлепать задними дворами, — сказал Ситников. — Ну, давай, бери его за плечи.

Ребята снова подняли брезентовый кокон. Пузырь взялся за веревку с передней стороны, Вадик подхватил ноги, и они неверной походкой направились к парку. Примерно через десять метров им пришлось снова опустить сверток на землю — никогда еще они не держали в руках такую увесистую и неудобную ношу. Человек в брезенте показался им очень тяжелым. Капроновая веревка впивалась в ладони с такой силой, что руки плохо слушались, пальцы опухали и с трудом сжимались в кулак. Кроме физических неудобств, «труп» доставлял много других хлопот: приходилось то и дело осматриваться, прислушиваться, сворачивать к палисаднику и прятаться за кустами, когда по дороге проезжал автомобиль.

— Нет, это не дело, — тяжело дыша, сказал Пузырь, когда они снова остановились, чтобы передохнуть. — Так мы далеко не уйдем. Надо что-нибудь придумать.

— Что? — спросил Вадик Ситников, вытирая пот со лба.

— У меня сто рублей есть, давай тачку поймаем, — предложил Пузырь, посмотрев на дорогу.

— Ага, лови. Нас с этим трупом сразу на Петровку, тридцать восемь, отвезут, в управление внутренних дел. Давай-ка еще раз попробуем протащить его несколько метров, потом отдохнем — и еще несколько метров… Может, как-нибудь приспособимся и привыкнем…

Подняв сверток, приятели двинулись к парку быстрыми мелкими шажками, через каждые десять шагов делая передышку. Спустя пять минут они оглянулись и, посмотрев на пятиэтажку, от которой начался их путь, увидели, что не прошли и пятидесяти метров.

— Облом конкретный… Своим ходом до парка мы по-любому не дотащимся. Я от этой тяжести уже плечо себе вывихнул, у меня ключица болит. И пить охота, — пожаловался Пузырь. Он вспотел и тяжело дышал, его лицо покраснело, как солнце на закате.

— Согласен. Мы почти не продвигаемся вперед, зато внимания привлекаем выше крыши. В любой момент нас могут заметить из окон. Думай, Пузырь, втыкайся в розетку, включай мозги.

— А что тут думать? Надо раздобыть какую-нибудь доску на колесиках.

— Типа тележки?

— Типа да.

Вадик скрестил руки на груди и, опустив голову, стал задумчиво смотреть перед собой на асфальт. При этом он бормотал:

— Тележка… Где взять тележку?..

— Тележку можно одолжить у дворника они на них габаритный хлам возят, — сказал Пузырь и указал толстым, как сарделька, пальцем на мужчину, который утрамбовывал картонные ящики в мусорном баке.

— Он не даст, — сказал Вадик, посмотрев на дворника. — Тележка — его рабочий инвентарь. С какого перепуга он отдаст ее незнакомому кексу? Ты бы отдал?

— Запросто. Только взял бы что-нибудь в залог, ну, для спокойствия нервов.

— Снимай часы, я отдам их в залог, — решительно сказал Вадик. — Ты останешься здесь, а я попробую договориться с дворником.

Неохотно сняв свои наручные часы, Пузырь передал их другу. Приятели перенесли брезентовый сверток к стене пятиэтажного дома, чтобы за деревьями он не так бросался в глаза. Потом Вадик направился к дворнику, а Пузырь со свертком остался возле дома.

Прошла минута, вторая, третья, а Вадик не возвращался. Утро все увереннее заявляло о себе, солнце поднималось, резкие и длинные тени постепенно сокращались. Пузырь беспокойно топтался под окнами дома, время от времени слыша над собой голоса просыпающихся жителей пятиэтажки. Где-то наверху плакал ребенок, слева лаяла собака, за окном прямо над Витей разговаривали две женщины. Когда сбоку распахнулось окно и кто-то закурил, выглянув на улицу, Пузырь плотнее прижался спиной к кирпичной стене, чтобы его не заметили.

Наконец из-за угла вышел Ситников, толкая перед собой большую замызганную тележку с решетчатыми бортиками, на которой громоздились картонные коробки, старое тряпье и ворох прозрачных, как медузы, целлофановых пакетов.

— Вот, Пузырь, принимай тачку, — сказал Вадик, хлопнув по стальной рукоятке. — «Роллс-Ройс» последней модели. Эксклюзив. В мире только две таких: одна у нас, вторая у Бэкхема.