Экстренный случай - [35]

— Только одно: видели ли вы Карен?

— Нет. Повторяю, что не видела.

— В таком случае извините за беспокойство.

2

Незадолго до полудня я позвонил в контору Брадфорда, где мне сообщили, что ведение дела доктора Ли берет па себя один из адвокатов, работающих в конторе, — некто Джордж Уилсон, с которым меня и соединили. По телефону он произвел на меня впечатление человека уравновешенного и уверенного в себе: он согласился встретиться со мной в пять часов, но не в клубе, а в баре Томсона-сокрушители.

После этого я отправился позавтракать в кафетерии, где просмотрел утренние газеты. История с арестом Артура Ли появилась на первых страницах всех газет под кричащими заголовками, хотя арест этот пока еще не связывался со смертью Карен Рендал. Статьи были снабжены фотографией Арта. Под глазами у него были темные мешки, придававшие лицу порочное выражение, углы губ зловеще опущены и волосы растрепаны. В общем, самый заурядный коновал. В статьях мало что было сказано, приводились лишь голые факты в связи с его арестом. Собственно, много слов не требовалось. Фотография говорила сама за себя. Неглупо придумано: трудно опротестовывать действия следственных органов на том основании, что опубликованная неудачная фотография может заранее направить общественное мнение.

В час я снова позвонил Мэрфи в лабораторию. И попал прямо на него.

— Фирма Гормон с неограниченной ответственностью

— Здорово, Мэрф. Что новенького?

— Относительно Карен Рендэл?

— Слушай, Мэрф, чем по-твоему, я могу еще интересоваться?

— Не знаю, — ответил ок. — Может быть, тем, что мне только что звонили из городской больницы. Звонил сам Уэстон. Интересовался, не приносил ли ты кровь на анализ.

— А что ты ему сказал?

— Сказал, что приносил. А ок захотел узнать результат. Ну, я ему сказал.

— Каков же этот результат?

— Она не была беременна. Это исключено.

— Ладно, — сказал я. — Спасибо.

Мэрф слегка оживил мою теорию. Не слишком, но все-таки.

3

Я приехал в патолабораторию Мэллори в три часа. Первый, кого я увидел там, был Уэстон, выглядевший очень усталым. Он криво улыбнулся мне.

— Итак, что выяснили? — спросил я.

— Результат отрицательный. Что касается беременности. — Он достал папку, содержащую протокол вскрытия, и полистал ее. — Вне всякого сомнения.

— Я не так давно звонил сюда, и мне сказали, что в заключении указана трехмесячная беременность.

— А с кем ты разговаривал? — осторожно спросил Уэстон.

— С секретаршей.

— Наверное, произошла какая-то ошибка. — Он вручил мне папку: — Хочешь взглянуть на слайды?

— Хотел бы.

— Вот тут, — сказал Уэстон, указывая на ящичек со слайдами.

Уэстон оставил меня одного. Я уселся перед микроскопом. В коробке было всего тридцать слайдов, показывающих срезы с различных жизненно важных органов. Шесть было взято из разных участков матки; я начал с них. Сразу же стало очевидно, что беременности не было и в помине. На всякий случай я проверил еще несколько слайдов. Результат оказался одинаковый.

Последним я положил па предметный столик слайд среза щитовидной железы. Даже при самом малом увеличении атрофия железы была очевидна. Фолликулы были сморщенные, и клетки выстилающей ткани — слабы. Ярко выраженное понижение функции щитовидной железы. А это означало, что щитовидная железа, надпочечники и яичники — все было атрофировано.

Диагноз напрашивался сам собой, хотя причина заболевания оставалась неясной. Я раскрыл папку и прочел официальный отчет. Его писал Уэстон. Изложение было ясное и точное. Я дошел до описания микроскопических исследований. Он отметил, что эндометрий был слаборазвитый, с очевидными отклонениями от нормы, но счел, что остальные железы «на вид в норме". Здесь стоял знак вопроса и дальше: «ранние атрофические изменения».

Я захлопнул папку и пошел к Уэстону.

— Тебя что-нибудь смущает?

Я замялся Пока я читал отчет, у меня зародилось было подозрение — не подтасовывает ли он, не примкнул ли к тем, кто собрался утопить Арта во что бы то ни стало. Но думать так было нелепо: купить Уэстона невозможно — для этого он слишком стар и совестлив. Да и к семейству Рендалов он особенно близко не стоял. У него не могло быть никаких оснований подтасовывать данные отчета.

— Да. Я только что просмотрел слайды, у меня впечатление, что функции щитовидки понижены, и я подумал, что может…

— Послушай, Джон, — сказал Уэстон с усмешкой. — Я знаю, что ты сейчас скажешь. Ты подумал, что, может, и я захочу снова просмотреть их. — Он улыбнулся мне. — Уже просматривал. Дважды. Это чрезвычайно важное вскрытие, и я проделал его со всей тщательностью, на какую способен. Когда я рассматривал слайды в прошлый раз, я так же, как и ты, решил, что они скорее всего указывают на понижение функции щитовидной железы, что, в свою очередь, поразило три возможные мишени: щитовидку, надпочечники и половые железы. Эта вероятность показалась мне настолько убедительной, что я вернулся к основным органам. Как ты сам видел, в основных органах никаких существенных отклонений не замечается.

— Заболевание могло быть недавнего происхождения.

— Верно, — сказал он. — Могло! В этом-то вся и загвоздка. К тому же нам следовало бы взглянуть на мозг, проверить, нет ли там признаков новообразования или инсульта. Но это невозможно: сегодня утром тело было кремировано.