Экстренный случай - [32]

— Я доктор Бэрри. Вы не Сэмюел Арчер?

— Нет.

— А мистер Арчер дома?

— Он сейчас занят.

— Я бы хотел его видеть.

— Вы его знакомый? — Теперь он смотрел на меня с нескрываемым недоверием. Я услышал новый каскад звуков — скрежет, грохот и протяжный свист.

— Мне нужна его помощь.

Он как будто немного оттаял:

— Неудачное время вы выбрали.

— Дело не терпит отлагательства.

— Вы доктор?

— Да.

— У вас машина?

— Да.

— Какой марки?

— «Шевроле», 1965 года.

— Номер?

— Два-один-один-пять-шестнадцать[5].

— Извините, но сами понимаете, какое теперь время. Никому нельзя верить. Заходите. Только молчите, хорошо? Я сперва сам ему скажу. Когда он творит, к нему лучше не подходить. Правда, сейчас уже пошел седьмой час, так что, наверное, ничего. Но вообще-то он легко срывается с нарезок. Даже на излете.

Мы прошли через комнату, бывшую, по-видимому, гостиной. Тут стояли диван-кровати и несколько дешевеньких торшеров. Стены были белые, — покрытые странным растекающимся рисунком, выполненным светящимися красками. Свет фиолетовой лампочки еще больше выделял его.

— Ошалеть можно, — сказал я в надежде, что говорю именно то, что нужно.

— И не говорите.

Мы вошли в следующую комнату. Свет здесь был притушенный. Бледнолицый невысокий юноша с огромной копной светлых вьющихся волос сидел на полу на корточках, в окружении разнообразной электронной аппаратуры. У стены стояли два микрофона. Работали сразу два магнитофона. Бледнолицый юноша трудился над своей техникой, он нажимал то одну, то другую кнопку и извлекал из поставленных повсюду приборов странные звуки. Когда мы вошли, он на нас даже не взглянул. Вид у него был весьма сосредоточенный, но движения казались замедленными.

— Обождите здесь, — сказал бородатый. — Я ему скажу.

Я остановился у двери. Бородатый подошел к бледнолицему и позвал тихонько: «Сэм, Сэм».

Сэм поднял на него глаза.

— Привет, — сказал он.

— Сэм, к тебе пришли.

У Сэма сделался озадаченный вид:

— Ко мне? — Он по-прежнему не замечал меня.

— Да. Очень симпатичный человек. Ты понимаешь? Он как друг пришел.

— Хорошо, — медленно произнес Сэм.

— Ему нужна твоя помощь. Ты поможешь ему?

— Спрашиваешь, — сказал Сэм.

Бородатый поманил меня.

— Чем это он? — спросил я, подходя.

— Да накурился. Уже пора бы ему очухаться. Но все равно, вы поосторожней. Хорошо?

Я присел на корточки, так что мое лицо оказалось на уровне лица Сэма. Он посмотрел на меня бессмысленным взглядом.

— Я тебя не знаю, — наконец произнес он.

— Я Джон Бэрри.

Сэм шелохнулся.

— А ты, брат, старый. Ой какой старый.

— Отчасти да! — сказал я.

— Да, брат, чудеса… Эй, Марвин, — сказал он, глядя вверх на своего приятеля — Ты видел этого дядю? Совсем старик!

— Совсем, — подтвердил Марвин.

— Вот чудеса — старенький!

— Сэм, я твой друг.

— Ты фараон, — сказал он.

— Нет, не фараон. Не фараон я, Сэм.

— А вот и врешь.

— Он часто так закидывается, — сказал Марвин. — У него навязчивая идея. Все боится, что его засадят в сумасшедший дом.

— Да нет же, Сэм, я не фараон. Если ты не хочешь помочь мне, я уйду.

— Фараон, ищейка, копейка, индейка.

— Нет, Сэм, нет! Нет!

Он наконец успокоился немного.

Я перевел дух:

— Сэм, у тебя есть знакомая Баблз?

— Да.

— Сэм, у нее есть подруга по имени Карен?

Он устремил взгляд вдаль. Прошло немало времени, прежде чем он ответил:

— Да! Карен.

— Баблз жила в одной комнате с Карен?

— Да.

— Ты знал Карен?

— Да. — Он часто задышал. Грудь его вздымалась, и глаза расширились.

Я осторожно положил руку ему на плечо:

— Тихо, Сэм. Тихо, тихо. В чем дело?

— Карен, — сказал он, уставившись в дальний угол комнаты. — Она была ужас какая. Она была хуже всех, брат. Хуже всех.

— А где теперь Баблз, Сэм?

— Нету. Уехала к Энджеле, Энджеле…

— Энджеле Хардинг, — подсказал Марвин. — Она, Карен и Баблз жили прошлым летом все вместе.

— А где живет Энджела теперь? — спросил я Марвина.

Но тут Сэм вскочил и начал во всю глотку орать: «Фараон! Фараон!" Он замахнулся на меня, промазал, хотел брыкнуть, но я поймал его за ногу, и он упал, сшибив по дороге кое-что из своей электронной аппаратуры… Пронзительные звуки, вырвавшись из какого-то прибора, заполнили комнату.

Я схватил Сэма и прижал к полу. Он брыкался и отчаянно вопил:

— Фараон! Фараон! Фараон!

Марвин старался мне помочь, но толку от него было мало. Сэм стал колотиться головой об пол.

— Подсунь ему ногу под голову.

Марвин не понял.

— Да шевелись ты! — прикрикнул я.

Наконец он подсунул ногу так, чтобы Сэм не ушиб себе голову. Тот продолжал биться и барахтаться, но я держал его крепко. А потом внезапно отпустил. Он сразу перестал извиваться, посмотрел себе на руки, затем поднял глаза на меня.

— Эй, брат, ты что это?

— Можешь больше не трепыхаться.

— Слушай, брат, а ведь ты меня отпустил.

Я кивнул Марвину, он подошел и вытащил вилки электронных приборов. Завывания смолкли. Сэм внимательно посмотрел на меня:

— Слушай, брат а ведь ты меня отпустил. Ты и впрямь меня отпустил. — Он продолжал вглядываться мне в лицо. — Брат, — вдруг сказал он, дотронувшись до моей щеки. И поцеловал меня.

СРЕДА, 12 октября

1

Раз в месяц Господь Бог сжаливается над колыбелью Свободы и разрешает солнцу посветить над Бостоном. Сегодня был как раз такой день: прохладный, яркий и ясный, с осенней бодрящей свежестью в воздухе. Я проснулся в хорошем настроении, охваченный предчувствием каких-то событий.