Экстремальная дама - [12]

Вчерашнее разочарование, постигшее ее в связи с тем, что карты не могли активизировать скрытые в ней энергетические ресурсы, давало о себе знать. В настоящее время она лечила людей и была вполне довольна результатами. Две ее пациентки избавились от ревматических болей, лечение язвы третьей шло хорошими темпами. Язва рубцевалась. А тут это убийство!

— Помогите мне! — воскликнула Санталова. — Мне нужно с вами поговорить. Вы все поймете!

Яна еще пару минут колебалась. В течение этого времени трубка рыдала и умоляла. Наконец Яна произнесла довольно сухо и деловито:

— Хорошо, приезжайте. Знаете мой адрес?

— Разумеется, — ответила Санталова, все еще всхлипывающая и подавленная.

Яна положила трубку на рычаг со смешанным чувством раздражения и удивления. Ее распирало от желания помочь, но становиться объектом манипулирования она не хотела. Нет, не то чтобы манипулирования, вздохнула Яна, скорее она не терпела быть понуждаемой как приказами, так и назойливыми просьбами. Ей хватало всех этих взбалмошных женщин, приезжавших к ней с требованиями и мольбами приворожить неверных мужей, насолить сопернице, вернуть возлюбленных, пославших их куда подальше, она устала встречать обманутых мужей дежурными репликами, вкладывая в них максимум терапевтического тепла, успокаивать великовозрастных любовников, сетующих на то, что молодые любовницы предпочитают им смазливых ветреных жиголо. Она вынуждена была себя защищать. Нет, не пистолетом или кинжалом, не газовым баллончиком или кастетом, а психофизическими методами, призванными не допустить откачивание у нее полезной, положительной энергии.

И тем не менее Яна согласилась. Размышляя над своим скоропалительным решением, она пришла к выводу, что сделала это исключительно из эгоистических соображений. Сейчас к ней приедет заплаканная, горюющая женщина, которая потеряла сына, Яна ее утешит, скажет ей несколько теплых слов, посочувствует и мягко откажется от этого дела. Часто людям просто необходимо выплакаться или высказаться перед кем-то.

Яна взяла на себя нелегкую миссию психоаналитика, руководствуясь определенным расчетом: она сделает все от нее зависящее и сохранит себя для своих пациентов. Если Яна отказала бы Санталовой по телефону, она бы, возможно, в течение долгих часов мучилась угрызениями совести, досадуя на собственную черствость и невнимательность. Приняв же женщину у себя и спокойно объяснив, что ей, Яне, сейчас не до расследования, что у нее полно проблем и больных, она убедит ее довериться милиции, похвалит лишний раз Руденко, заверит ее в правильности действий последнего и так далее и тому подобное.

Яна закусила губу. “Вот так эгоизм понуждает нас быть альтруистами, — невесело подумала она. — А может быть, альтруизм — не что иное, как щит, за которым прячется наш эгоизм?"

Яна размышляла обо всем этом и о многом другом, так глубоко погрузившись в свои мысли, что раздавшийся в прихожей звонок показался ей расплывчатой серенадой ленивого шмеля. Звонок повторился. Яна вздрогнула, поспешила открыть дверь. Джемма проявила живой интерес и, настороженно рыкнув, проследовала за хозяйкой.

На пороге стояла дородная дама средних лет в роскошной дубленке и песцовой шапке. Волос видно не было. Лицо женщины, одутловатое, с обвисшими щеками, изборожденное морщинами, изрядно наштукатуренное, выражало боль и растерянность. При виде собаки растерянность на ее онемевшем лице только возросла. Она немного отпрянула и выжидательно посмотрела на Яну.

— Джемма, фу! — скомандовала Яна. — Не бойтесь, она вас не тронет. Свои, Джемма.

— Здравствуйте еще раз, — процедила дама, — это я вам звонила.

— Проходите, пожалуйста, — посторонилась Яна, пропуская посетительницу в прихожую и жестом приказывая любопытной Джемме освободить дорогу, но собака по-прежнему загораживала проход.

— Я кому сказала! — прикрикнула на нее Яна.

Джемма подняла на хозяйку виноватый взгляд, в котором сквозила тайная укоризна. Я, мол, волнуюсь за тебя, а ты…

— Спасибо, — со вздохом ответила та и протиснулась между Яной и косяком.

— Не снимайте обувь, не надо, — предупредила Яна, — проходите в гостиную.

Санталова сняла дубленку, повесила ее на вешалку, потом — шапку. Ее короткие светлые волосы были завиты и уложены. Прическа, правда, изрядно примялась под шапкой.

Джемма, демонстрируя само смирение, наблюдала за вошедшей.

Санталова неловким суетливым движением одернула черную юбку, поправила такой же черный пиджак и, бросив торопливый взгляд в зеркало, прошла в гостиную. Села в кресло. Яна устроилась напротив. Джемма растянулась у ее ног. Санталова робко улыбнулась, скосив глаза на собаку, и тут же лицо ее вновь стало подчеркнуто серьезным, если не скорбным.

— Чай, кофе? Может, что-нибудь покрепче?

— Нет, спасибо, я за рулем. А вот от чая не откажусь, — пробормотала Санталова.

Яна прошла на кухню, включила электрочайник и вернулась в гостиную.

— У вас курить можно? — осведомилась Санталова.

— Пожалуйста. — Яна пододвинула гостье пепельницу и сама достала из лежавшей на столе пачки “Винстона” сигарету.

— Мне нелегко говорить об этом, — Санталова нервно затянулась, — но я должна…