Экстр - [5]

— Но другие — они вспомнили.

— Мифы о самих себе, которые они превратили в универсалии и верят, что это правда.

Данло снова напился и качнул головой.

— Нет, мастер, это не мифы.

Зондерваль застыл над Данло, как дерево, глядя на него сверху вниз.

— Должен тебе сказать, что в умственном отношении для меня нет ничего недостижимого. Если бы Старшая Эдца существовала как память, я бы непременно ее вспомнил.

Данло закрыл глаза, снова вспомнив гибель деваки и свое путешествие в Невернес через замерзшее море. Там он подружился с Хануманом ли Тошем и мастер-пилотом Бардо. Именно они трое стояли у истоков религии, возникшей из чудесного преображения Мэллори Рингесса в божество. Душой этой религии Данло считал процесс вспоминания Старшей Эдды.

Он сам не раз пил каллу, священный наркотик мнемоников, и погружался в холодное море наследственной памяти внутри себя.

— Вспоминать глубоко — это очень трудно, — сказал он. — Труднее всего во вселенной.

— Я слышал, что ты тоже пил каллу — и в итоге получил так называемое великое воспоминание. Быть может, тебе следовало бы стать мнемоником, а не пилотом.

— Я утратил свой мнемонический дар. Теперь я просто пилот.

— Пилот должен вести свой корабль среди звезд — иначе он ничто.

— Я пришел в Невернес для того, чтобы стать пилотом.

Зондерваль вздохнул и провел пальцами по своим золотистым волосам.

— Последние годы я слишком редко бывал в Невернесе, однако заметил, что там происходит. Не могу сказать, что мне это нравится. Мэллори Рингесса провозгласили богом, и его лучший друг основал церковь, чтобы ему поклоняться, а сын его тоже вступил на этот самый «Путь Рингесса». При этом половина Невернеса вдруг принялась вспоминать Старшую Эдду, чтобы приобщиться к божественному состоянию.

— Но я ушел из Пути. Мне никогда не хотелось становиться богом.

— Так ты не ищешь Старшую Эдду?

Данло потупился, глядя в фонтан.

— Нет, больше не ищу.

— И тем не менее ты искатель, так ведь?

— Я… дал обет отправиться в Экстр. И посвятил свою жизнь этому новому поиску.

Зондерваль отмахнулся, точно отгоняя докучливое насекомое.

— Все миссии похожи одна на другую. Не все ли равно, какова их цель, главное, что они дают таким пилотам, как ты и я, возможность отличиться.

— Вы говорите так, словно не надеетесь остановить взрывы звезд.

— Возможно, надежда была бы большей, если бы главой экспедиции выбрали меня, а не лорда Николоса. Но в конце концов это не столь уж важно. Звезды будут умирать, и люди тоже. Ты действительно веришь, что наш вид способен уничтожить всю галактику?

Данло надавил на шрам над глазом, борясь с приступом часто мучившей его головной боли. Подумав над вопросом Зондерваля, он ответил:

— Я верю, что все, что мы делаем, имеет значение.

— Это потому, что ты молод и полон страстей.

— Возможно.

— Я слышал, что в Экстре у тебя есть и собственная, личная цель.

Данло нажал на шрам сильнее.

— Задолго до того, как Архитекторы начали уничтожать звезды, они уничтожали друг друга. Война Контактов — вы ведь знаете, да? Они создали вирус, чтобы убивать друг друга, и этот вирус убил мой народ. Я буду искать планету под названием Таннахилл. Есть надежда, что Архитекторы знают средство от этой болезни.

— Я слышал, что такого средства не существует.

— Оно… должно быть. — Данло снова зачерпнул воды и поднес ее к глазу. Вода, медленно просачиваясь между ладонью и щекой, стекала обратно в фонтан.

— Твой отец тоже всегда верил в чудеса.

Данло отошел от фонтана и указал на звезды.

— Говорят, что отец всегда надеялся спасти звезды. Сейчас он где-то там — у какой-нибудь обреченной звезды, быть может. За этим он и улетел в Экстр. Он всегда мечтал исцелить вселенную.

— Твой отец, каким я его знал, даже сам себя не мог исцелить. Вечно его что-то мучило.

— Правда? Но есть ведь раны, которые исцелить нельзя?

— Ты, однако, не веришь, что они есть.

— Нет, не верю, — улыбнулся Данло.

— Ты намерен найти своего отца, пилот?

— Не-могу, же я бросить его одного, — сказал Данло, вслушиваясь в плеск воды.

— Стало быть, у тебя есть своя миссия внутри общей.

— Вы сами сказали, что все миссии похожи одна на другую.

Зондерваль подошел поближе.

— Звезды Экстра почти непроходимы. Как ты можешь надеяться найти одного человека среди миллиарда звезд?

— Не знаю. Но мечта мне подсказывает, что в Экстре все возможно.

Зондерваль покачал головой.

— Взгляни на небо, пилот. Видел ли ты когда-нибудь такие дикие звезды?

Данло проследил за указующим перстом Зондерваля — выше апельсиновых деревьев, фонтанов и снеговых вершин. Ночь вступила в свои права, и небо сияло от горизонта до горизонта. Теперь среди безымянных созвездий зажглось уже около полусотни сверхновых, прожигающих горячим белым огнем черноту вселенной. Данло поразмыслил над происхождением этих погибших звезд и сказал:

— Но кто знает, что такое Экстр на самом деле? Мы не видим звезды по-настоящему. Звезды и звездный свет — все это создано так давно.

Над самым горизонтом, между двумя сверхновыми, которые Данло назвал про себя «Два друга», он видел знакомый ему свет Скопления Совы, находящегося в пятидесяти миллионах световых лет от Фарфары. Пятьдесят миллионов лет назад этот свет начал свое странствие через вселенную, чтобы зажечься в небе над Фарфарой и наполнить глаза Данло. Самое странное во вселенной то, что мы, глядя в пространство, глядим назад сквозь время. Он видел Скопление Совы таким, каким оно было давным-давно, за сорок восемь миллионов лет до возникновения человека. Быть может, эти галактики давно уже уничтожены цепной реакцией сверхновых или каким-нибудь страшным богом местного значения. А их родная галактика? Горит ли в ней по-прежнему Вишну Люс, и Сильваплана, и Агни, и любая из тысяч ближних звезд, которые миссия миновала на пути к Экстру?