Экстр - [36]
Это тест на свободу воли, Данло ей Соли Рингесс. Какова же она, твоя воля?
Данло смотрел на нож, темно отсвечивающий на темных водорослях. Смотрел на его черную рукоять из осколочника, который никогда не рос на Старой Земле. Он смотрел и смотрел, и внезапно весь мир слился для него в одну сплошную черноту. Черные тучи бросали черную тень на чернильно-черное море. Черны были ракушки, прилипшие к скалам, и сами скалы, и плавник, выбрасываемый волнами на берег. Даже его пилотская камелайка была черна. Как космос — и как зрачки его глаз. Этот странный, такой глубокий цвет всегда почему-то притягивал Данло.
В черном есть чистота и глубина страсти, и любовь, и ненависть, и любовь к ненависти. Когда-то Данло давал своей ненависти полную волю. Его друг Хануман ли Тош украл память его любимой. Хануман уничтожил часть ее разума и тем загубил нечто чудесное и благословенное. Данло возненавидел его за это — и в конечном счете именно дикая его ненависть, которую он так любил, прогнала Тамару прочь и лишила Данло любимой. Ненависть так и осталась в нем, но теперь он испытывал к этой самой черной из эмоций один только страх. Данло смотрел на черную рукоять ножа на черной скале и вспоминал, как возненавидел Ханумана ли Тоша за то, что тот нанес ему рану, которая не заживет никогда. Он скрипнул зубами, сжал кулак и прижал черное пилотское кольцо к ноющему глазу.
Возьми нож, мой израненный воин. Я одинока, и лишь боль всех воинов вселенной напоминает мне, что я не одна.
Данло посмотрел на нож в последний раз. Он смотрел и вдруг стал видеть себя со стороны. Он стоял на скользком камне посреди моря и как будто чего-то ждал. Вид у него, стоящего над ягненком, был крайне беспомощный. Он стоял, сжав кулаки и устремив в одну точку глаза, свои бездонные синечерные, в цвет моря, и, как оно, полные воспоминаний, глаза. А потом он наконец протянул руку за ножом. Он не мог иначе. Он, точно робот из плоти и крови, протянул руку и сомкнул пальцы на рукояти ножа, холодной и липкой, но твердой, как кость. Он взял нож со скалы. Из ненависти к Тверди, столь жестоко искушавшей его, ему хотелось ударить острием в скалу, на которой он стоял, ударить в черноту, прямо в сердце этого мира. Из ненависти к себе за эту ненависть ему хотелось вогнать нож в собственный пульсирующий глаз или в грудь — куда угодно, только не в сердце охваченного ужасом ягненка.
Ягненок смотрел на нож в его руке так, словно знал, что будет дальше. Он смотрел на Данло одним черным глазом, маленький, беспомощный ягненок, обреченный умереть в багровом извержении собственной крови. Эту судьбу ничто не могло отвратить. Ягненок был бы легкой добычей для любого рыщущего по берегу хищника, а если бы ему посчастливилось избежать зубов и когтей, он все равно умер бы голодной смертью без материнского молока. Он умрет так или иначе, и скоро, так почему бы Данло не облегчить ему этот переход быстрым ударом ножа в горло? Это так просто. В своей дикой юности Данло охотился и убивал животных сотнями — такой ли уж это. будет великий грех, если он один-единственный раз нарушит ахимсу и принесет ягненка в жертву? Что значит смерть одного обреченного животного против его собственной жизни, против обещания вернуть Тамару, против долгих лет любви и счастья, против детей, с которыми он будет играть у своего очага? Так ли уж это дурно — убить ради такой жизни?
Ты создан, чтобы убивать, мой тигр, мой прекрасный и опасный воин. Бог создал вселенную, и Бог создал ягнят. А теперь ты должен задать себе один первостепенный вопрос: «Та ли рука, что создала агнца, создала и меня?»[2]
Данло посмотрел на нож в своей руке. Видеть — значит быть свободным, подумал он. Видеть то, что я вижу. Вглядываясь в себя, он испытывал странное убеждение, что его воля способна возобладать и над осколочником, и над сталью, над ненавистью, над болью и даже над ним самим. Он вспомнил причину, по которой принял обет ахимсы. В фундаментальном смысле его жизнь и жизнь ягненка — это одно и то же. Данло сознавал единство их душ, и это сознание было для него и проклятием, и благословением. Ягненок блеял, дрожал и смотрел ему в глаза. Убить его было все равно что убить себя, и Данло отчетливо понимал, что такое самоубийство: единственный грех, которого жизнь не допускает. Убить ягненка значило бы отнять у жизни нечто чудесное, более того — причинить ей великую боль и вызвать великий ужас. Этого Данло сделать не мог, хотя его любимая Тамара представлялась ему так ясно, что он едва удерживался от крика, от жалобы на жестокость мира.
Он смотрел на ягненка, чей дикий глаз пылал в белой шерсти, как черный уголь. От радости, что освободился от страшного искушения Тверди, Данло стал смеяться — тихо, угрюмо и дико. Всякий, кто увидел бы, как он смеется и плачет на полузатопленной скале, счел бы его безумцем, но единственными свидетелями этого внезапного взрыва эмоций были чайки, крабы и ягненок. Данло еще долго стоял так, изливая в смехе свою дикую радость и глядя на ягненка. Потом море, подняв столб соленых брызг, перехлестнуло через скалу, залило ему сапоги и лизнуло в живот. От прикосновения ледяной воды у Данло захватило дыхание, и он чуть не упал. Когда волна отхлынула назад, он бросился к ягненку, зажав нож покрепче, чтобы не выскользнул. Взмахнув ножом, он в один миг, момент чистой свободы воли, перерезал стягивающий ягненка шнур. Сделав это, он размахнулся и зашвырнул нож в море. Тот сразу исчез среди черных волн, а Данло устремил взгляд в черное небо за Соборной скалой, ожидая молнии и грома.
Дебютная повесть Дэвида Зинделла, положившая начало его циклу «Реквием по Homo Sapiens».
Закат Эры Дракона настал на островных землях Эа. Наступили дни Хаоса и Войны, время дерзостных мечтаний об эпохах давно ушедших. Время, когда Падший ангел Морйин снова начнет поиски Камня Света.
Перед вами – «Реквием по Homo Sapiens».Грандиозная, увлекательная и поразительно поэтичная «опера» – однако опера не космическая, но – «космологическая» Слушайте. Слушайте…Слушайте надменную, гордую, чеканную сагу Будущего…Будущего, когда наша Земля обратилась в давно полузабытый миф – правду о коем знают лишь немногие, состоящие в почти рыцарском ордене Космических Пилотов. Будущего великого города Невернесса – и заселившей Вселенную Старшей Расе Эльдрии, исчезнувшей и оставившей за собою бесчисленные загадки…Цикл «Реквием по Homo Sapiens», открытый романом «Хранитель Времени», – продолжается!Сага – продолжаетсяЧитайте следующую книгу цикла «Реквием по Homo Sapiens» – роман «Сломанный бог»!
В будущем, отдаленном от нашего времени на 30000 лет, на планете Ледопад, в единственном ее городе Невернессе, находится Орден Мистических Математиков, разделенный на многочисленные фракции, и одна из них – пилоты. Эти отважные люди, поддерживающие со своими кораблями нейросвязь, путешествуют по Вселенной. Иногда они входят в реальное пространство, иногда – подменяют его пространством математических множеств, позволяющим преодолевать огромные расстояния. Каждый раз это страшный риск, ведь математическое пространство коварно и таит в себе множество угроз – не раз бывало, что корабли, заплутавшие в дереве вероятностей, пропадали без следа.
«…Культура научная и культура литературная. Я никогда не видел тут дихотомии[1]. По-настоящему говоря, писатель научной фантастики должен бы разбираться в ОБЕИХ культурах. Когда я пишу, то надеюсь, что фантастика моя пусть не излечит, но хотя бы сведет воедино краями эту фальшивую дихотомию». Так говорит о себе Дэвид Зинделл – один из самых талантливых писателей, пришедших в американскую фантастику в 80-е. За дебютным его рассказом «Шанидар», завоевавшим на конкурсе «Писатели будущего» первую премию, последовала масштабная тетралогия с довольно многозначительным общим названием «Реквием по Хомо Сапиенс».Итак, перед вами – грандиозная, увлекательная и поразительно поэтичная «опера» – но «опера» не «космическая», а «космологическая».Слушайте надменную, гордую, чеканную сагу эпохи, когда наша Земля обратилась в полузабытый миф, о коем остались лишь смутная память – да миссия почти что рыцарского ордена космических Пилотов.
Итак, перед вами — грандиозная, увлекательная и поразительно поэтичная «опера» — но «опера» не «космическая», а «космологическая».Слушайте. Слушайте…Слушайте надменную, гордую, чеканную сагу Будущего…Будущего, когда наша Земля обратилась в давно полузабытый миф — правду о коем знают лишь немногие, состоящие в почти рыцарском ордене Космических Пилотов. Будущего великого города Невернеса — и заселившей Вселенную Старшей Расе Эльдрии, исчезнувшей и оставившей за собою бесчисленные загадки…Читайте завершающую книгу цикла “Реквием по Homo Sapiens” — роман “Война в небесах”!
В начале 1890-х годов, когда виконт Артюр Виктор Тьерри де Виль д’Авре — французский художник, натуралист и археолог-любитель — начал рисовать для развлечения детей фантастические картинки, никто еще не пользовался словом «комикс». Но постепенно эти картинки сложились в самый настоящий научно-фантастический комикс о забавных космических приключениях ученого академика месье Бабулифиша и его слуги Папавуина, а выпущенный в 1892 г. альбом «Путешествие на Луну в канун 1900 года» стал одним из самых красивых и разыскиваемых коллекционерами изданий в истории научной фантастики.
[25] Восемь из этих девяти рассказов были опубликованы с 1951 по 1955 годы, когда Джек Вэнс писал для дешевых журналов. Даже в этих ранних произведениях, однако, слышится голос будущего гроссмейстера.
Начинается история с того, что великий джинн Мелек Ахмар просыпается в саркофаге, куда его хитростью запихнули враги. Мелек проспал несколько тысячелетий и совершенно ничего не знает о том, как переменился мир. Впрочем, как раз этот момент Раджу Джиннов не особенно волнует, для этого он слишком могуществен. И вот Мелек спускается с гор и встречает по дороге гуркху Гурунга, который обещает отвести Владыку Вторника в город Катманду, управляемый искусственным интеллектом с говорящим именем Карма. Большая часть человечества сейчас живет в мегаполисах, поскольку за их границами враждебные нанниты уничтожают все живое.
Молодой ученый открыл способ получения безграничной энергии и с гордостью демонстрирует его своему старому учителю…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дэн Симмонс – не просто один из классических писателей-фантастов нашего времени. Он – автор самой, наверное, знаменитой и популярной в мире «космической оперы» – тетралогии «Гиперион», «Падение Гипериона», «Эндимион», «Восход Эндимиона», создатель поистине уникального в своей оригинальности мира, загадочного и изменчивого мира порталов, соединяющих планеты, великой реки Тетис и великих звездных войн, в которых причудливо переплелись судьбы священника и солдата, поэта и ученого, консула и детектива.Критики и читатели единодушно признали тетралогию Дэна Симмонса лучшим научно-фантастическим сериалом последнего десятилетия.
Майлз Форкосиган – сын высокопоставленного сановника при дворе императора планеты Барраяр – один из самых известных героев американской фантастики 80-90-х годов. Его приключениями зачитываются миллионы читателей во всем мире. Сборник повестей «Границы бесконечности» – настоящий подарок любителям фантастики.
...Далекое будущее. Здесь мирно и дружно сосуществуют ДЕСЯТКИ разумных рас.Здесь человечество, расселившееся по всей Солнечной системе, превратило Землю в «гетто для отбросов общества».Здесь давно уже не происходило ПРАКТИЧЕСКИ НИЧЕГО.А теперь... теперь случается что-то ОЧЕНЬ СТРАННОЕ. То ли — череда несчастных случаев, то ли — череда совершенно невероятных преступлений, то ли — попросту последствия вмешательства НОВОГО, совсем уж «чужого» разума. Но тогда — КАКОГО разума?
Говорят, что за достижением вершины неизбежно следует падение с нее. Пауль Атрейдес, известный также как Муад'Диб, лидер фрименов, их мессия, конечный продукт евгенической программы ордена Бене Гессерит — Квисатц Хадерах, Император всей известной Вселенной, обладающий пророческим даром, достиг своей вершины. Он возглавил Джихад — ужасную войну, которая должна была истребить всех, кто желал повернуть время вспять — низвергнуть Атрейдесов и восстановить старый порядок, разделив огромные богатства между отдельными группировками.