Эксперты - [42]
Леха скомкал листок с этим текстом. Снова развернул, прочитал заново, собрался было разорвать на маленькие кусочки, но остановился. На конце скамьи, поперек нее, как на лошади, упершись локтями в колени, грузно и мощно, напротив Лехи, сидел подполковник Егор Бобр. Слегка покачав головой с короткой прической, не меняя выражения глаз, он попробовал успокоить:
— Не торопись, братишка, время есть. Знаю, что тебе не по себе. Она у тебя классная! Твою мать! Мне бы такого майора! Как это у тебя получается… ну вот скажи мне?! В бегах, весь в проблемах, ну в полной заднице, а любит такая телка…
— За языком следи…
— Гм… пардон, такая девушка… ну объясни, ну как?!
— Не о том, «Бобер», не о том!
— Что не о том?
— Что я с этим счастьем делать-то должен? Сам же знаешь — первый же мой выезд… и дырка в башке! Немного мне осталось. Одно радует: любимым и любящим сдохну.
— Умеешь ты в чистый кислород тухлого воздушку поднагнать! Хотяяяя… да не может так все быть! Неее моооожееет! Чё та она там понапридумала… сегодня встретимся…
— Угу… что может женщина, пусть и майор, когда все против нас?! Ладно! Бог не выдаст, свинья не съест! Ты чего хотел сказать-то?! Вижу ведь, мнешься.
— Лелик, ты меня прости, знаю, чтооо… как-то это все звучать будет…
— Не томи, чем смогу…
— Мне нужны деньги…
— Сколько?
— 200000.
— Рублей?
— Евро…
— Ничего себе! Яяя…
— Я понимаю, что вряд ли…
— Дело не в этом. Мои на счету банка, но не в России, получить их только я смогу, причем присутствуя физически и, конечно, живой. Двадцатка «зелени» лежит, но это в съемной квартире, я тебе расскажу, как туда попасть, и где лежит…
— Да это…
— Что случилось то?
— Дочь… Лизонька… операцию по пересадке спинного мозга нужно делать… и так далее. В общем, эти говноеды объявили эту сумму, хотя и знаю, что меньше нужно. У меня нет другого выхода! Любочка, жена, с ума сходит! Бандосы давно пристают, мол вальни кого-нибудь и все вопросы решатся… Не могу! Тут даже тебе завидую — ты смог ради своих… А я не могу! Боюсь уже, боооюсь!
— Когда шпана-то ментов боялась?! Не горюй, давай вываливай. Знаю ведь, не все сказал… давай, давай, без обид… Все нормально…
— «Дисней»… эта тварь… предлагает мне… через своих предлагает… тебя замочить… мол, и все получится… говорит, что все сделает сам. И дочь устроит куда надо, и все остальное.
— Ну и чего тебя останавливает? Брат, я все равно труп, давай сделаем, хоть не зря умру!
— Пошел ты! Я говорю тебе насколько все плохо! Не дождутся! Я тебе еще жизнь свою должен… Забыл?!
— Поквитались уже! Если бы ты меня сюда не привез… — Прогулочный дворик, залитый солнцем конца весны в преддверии первого месяца лета, птичьим перепевом, радостью всего живого, так и отражавшегося даже от смурых грязных стен, покрытых «шубой», ужасно контрастировал с происходящим в душах обоих людей. Чувства, охватившие «Солдата», его разлука с любимой, при том, что воссоединение было уже невозможно, уверенность в приблизившейся и уже веющей холодком в затылок смерти, несчастье друга, обреченное чувство Марины и зло, зло, зло окружающее, отравляющее, сжирающее последние дни его жизни, которые он не сможет подарить своей любимой. Все прах, все тлен, все уже прошлое, прошедшее никчемное, о чем никто, никогда не вспомнит.
— А че с Маришей встречаться? Записочку-то передашь?
— Конечно передам. Не знаю, просит подъехать… жаль ее! Как ты так?! Ну нахрена ты туда поперся, подождать не мог?!
— Какая теперь разница! Значит, не мог…
— Да и я тоже хорош, послал бы этого Ротова на… так нет, захотелось то же поиграться, лишний раз своих потренировать на натуре, а ты там, в этой квартире… Идиотизм!
— Да ты-то тут причем?! Все так и должно быть… все так, все так! Короче, думай, как меня ухлопать, че скажешь, то и сделаю. Не дури «Бобер», или забыл, что Лиза моя крестница? Я тебе за нее голову оторву… слышишь меня, и скажу, что так и было!
Че остыл? Или думаешь, что мне лучше и приятнее отравленным быть или где-то пулю получить на халяву и без смысла?!
— Никогда! Пусть так… но не я! Смогу — прикрою, а нет… — не хочу к этому отношения иметь. Ты в своем уме-то? Ты мне… мне, брату своему, это предлагаешь! В натуре, ты болен на всю голову!
— Послушай… ты… давай так… спросишь у Мариши, как она скажет, так и будет? Договорились?
— Ну, она-то разумный человек… Договорились!
— Конечно, разумный… ты еще не знаешь, какой она отморозок… по-хорошему, по-нашему, конечно. Не удивлюсь, если она тебе сегодня предложит меня отбить. Надеюсь, ты с головой дружишь… — Минут пять Леха смотрел на клочок бумаги, принесенный другом, то перечитывая, то пытаясь понять, что она хочет сказать словом «спасет». Он хорошо знал ее, и был уверен, что каждое написанное слово несет смысл.
Взяв ручку, «Солдат» начал писать на обратной стороне: «Девочка моя, Теплышко моё, я все знаю и как же я тебя люблю! Я теперь весь состою из этой любви, я ждал тебя, такую как ты, всю свою жизнь, ты единственная моя настоящая любовь навсегда. Господь дал нам этот дар, скрепив им наши сердца. Я знаю, что где бы я ни был, ты будешь всегда рядом — этим лучит каждая написанная тобой буковка. Нет, и не было человека в моей жизни, который любил бы меня самоотверженнее тебя! И нет, и не было, и никогда не будет человека, которого бы я любил больше, чем тебя! Ты мой мир, моя жизнь, ты каждый удар моего сердца и я знаю, что все это абсолютно так же взаимно! Ты жаждешь принести жертву, ищешь эту возможность, неся, выпавшее нам с легкостью и при этом счастлива так же, как и я. Я чувствую, что мой крест полегчал, я не ощущаю его тяжести совсем, ибо твое плечо подпирает самую тяжелую его часть. Я хочу нести твой, но не знаю, как это сделать в это ситуации! Любая минута моей жизни принадлежит тебе, до самой последней я только твой, даже в мыслях!
