Эксперты - [32]

Это тело! Оно будто выточено из пластичного упругого, но все же мрамора, выточено, но не статично, не чета застывшему изображению скульптур, пусть и схваченную гениальным скульптором смену перехода пластики одного па в другое.

Все в этом теле: руки, ноги, шея волосы, таз, туловище, все и в более мелком разделении, казалось, жило независимо друг от друга, но сливалось, изгибаясь в такт мелодии, соприкасалось, ласкалось, гладило, подталкивало, обнимало. Движение не происходило в каком-то одном месте, но развивалось во всей танцовщице, иногда сталкиваясь в одной точке, снова развиваясь из нее.

Видно, что танец давался ей легко, он не был представлением для кого-то, но настоящая полноценная жизнь, воображаемая внутри скрытого эротического мира девушки, ее и того, кого она в него впустила. Этим «кем-то» был не Симурин, хотя кроме него здесь больше из живых никого и не было. Сейчас она делала это исключительно для себя, с каждым движением распаляясь и возбуждаясь, отправляя эмоциональный посыл в своих мыслях любимому человеку.

Завязанные черным шелковым лоскутом глаза были границей видимого только ей рая для двоих, шест, в виде трубы служил в реальном мире ориентиром, вокруг которого и происходило представление, музыка — пищей для воображения. Наполненный придыханиями и возбуждающими ритмами звук, вырывающийся из динамиков, покрывал любые другие, жажда любви телесной, о которой кричала каждая клеточка ее тела, призывали к ласкам. Все чаще пальцы, волосы, выбрасываемые волны флюидов скользили по ее коже, а само тело по холодному металлу, все активнее напоминая прикосновения любимого человека к эрогенным зонам.

Из одежды, и так почти не прикрывавшей роскошную фигуру, остались белый колпак с красным крестом, белые чулки, прикрепленные к пояску, туфли на высоком каблуке, алые, как свежая кровь, появляющаяся после пореза на поверхности кожи, и совсем тоненькие трусики.

Мужчину не смущали не место, ни время, ни странное и неожиданное приглашение бывшей любовницы. Одного блеска ее глаз хватило, чтобы восстановилось прежнее доверие, пропал мир с его нуждами, правилами, потребностями.

Эта женщина сводила его с ума давно. Их расход состоялся по его вине, подлой, гнусной, не мужской. Три года назад они были приглашены в одну компанию, женщины и мужчины в которой оказались любителями группового секса, впрочем, не знала об этом только она. На пике веселья, когда алкоголь уже пропитал головной мозг, достаточно раскрепостив скованность, как казалось Валерию, и он условным знаком дать понять, что можно начинать.

Не задумываясь о ее отношению к этому, он распластался по дивану в предвкушении долгожданного зрелища. Сейчас его волновала только сцена ее насилия другими, что должно было доставить огромное удовольствие.

Та, которую он так «любил», совершенно доверчиво и расслабленно ждала совсем другого и явно не здесь. Она замечала за ним некоторые странности, какую-то обиду и даже кажущееся удовольствие от нанесения ей редких оскорблений и небольшого насилия над ее личностью, девушка не столько прощала, сколько не хотела замечать, пока не наступил сегодняшний день.

Сразу заподозрить неладное не получилось, поскольку подобное казалось невероятным, и лишь когда двое посторонних мужчин принялись настырно гулять по ее телу своими руками, а затем настойчиво раздевать чужую женщину, она попыталась сопротивляться. Сопротивление распаляло и насильников, и извращенца. Мужчины были сильнее, он просить прощения не спешил, и продолжал, не обращая внимания на ее сопротивление.

Заранее силы казались не равными, изначально предполагалось, что Марина сопротивляться не станет, но вышло по-другому. Почти без одежды, с окровавленным серебряным скальпелем в руках — подарком коллег, с которым никогда не расставалась, она выскочила из дома, оставив в квартире двоих раненных молодых людей, совершенно опешивших от дикости подруги «товарища» по утехам.

Кстати, в это время возлюбленный в разочаровании удалился с чужой женой и придавался утехам с ней в другой комнате, что конечно, не осталось неизвестным…

Сегодня Симурин не мог поверить своему счастью. Он давно добивался восстановления отношений, что было совершенно не приемлемо для нее, пока в этом не появилась необходимость.

О причине вряд ли догадается человек даже с изощренным аналитическим умом, тем более, куда уж нам…

Танец перешел во вторую фазу, «дикая кошка» почти избавившись от одежды сама, принялась за совершенно растаявшего разумом и воспалившегося желанием зрителя. Она настолько увлеклась, что буквально сама себя обласкала, еле сдерживаясь, чтобы не закончить самостоятельно, прижималась, давая понять, что осталось недолго.

На самом деле одно прикасание к нему вывело ее из перевозбуждения и чуть было не заставило извергнуть недавний легкий ужин из своего организма — настолько противен был ей этот человек!

Мужчина не сопротивлялся, отдаваясь ей полностью. Одежда слетала с него как скинутая с полки шкафа стопка книг. Её возместили с лихвой откуда-то взявшиеся «игрушки», в виде плетки, наручников и фуражки для него, любителя подобных развлечение, совершенно поработив своим появлением перед «госпожой».