Эксперт по убийствам - [2]

Однако сегодня, лишь только поезд остановился на станции Беруик-он-Твид, и в ее купе вошла приятная с виду молодая пассажирка, слава настигла Джозефину раньше обычного. С виноватым видом девушка принялась сражаться со своим багажом, и сидевший рядом мужчина тут же вскочил и помог ей забросить на верхнюю полку большую, с изящной вышивкой, дорожную сумку, уступив новой пассажирке свое место у окна; в ответ на это девушка благодарно улыбнулась. Пока она усаживалась, Джозефина восхищенно за ней наблюдала правда, не оттого, что девушка была особо хороша собой, а из-за ее черной шляпы-«колокола» — необычайной красоты, сплетенной из тонкой соломы, с одного боку украшенной изогнутым белым, с вкраплением бежевого и коричневого, страусиным пером, закрепленным длинной, с черной головкой, булавкой. Несмотря на то что Джозефина сама никогда бы не надела подобную шляпу — в сравнении с которой ее собственная бархатная шляпка казалась безыскусной поделкой, — она не могла оторвать взгляда от столь изящного головного убора.

Девушка кивнула Джозефине с радостной улыбкой, и та снова принялась читать газету, но, дойдя до статьи о скачках, вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Она подняла глаза, и девушка, явно смутившись, что ее поймали «на месте преступления», поспешно уткнулась в журнал и с преувеличенным интересом принялась его изучать. Решив, что путешествие будет приятнее, если сгладить возникшую неловкость, Джозефина прервала молчание:

— Знаете, я часто думаю: раз этим знатокам скачек позволяют молоть всякую чушь, я была бы не прочь оказаться на их месте — ну чем не работа?

Явно обрадовавшись завязавшейся беседе, девушка весело ответила:

— Только не отказывайтесь из-за этого от театра. — Но, заметив изумление Джозефины, ахнула в ужасе от собственной фамильярности. — Извините, я вовсе не хотела причинять вам беспокойство, просто не могла удержаться. Ведь это вы, правда? Я вас сразу узнала по замечательной фотографии к статье. Какое чудесное совпадение!

Джозефина нехотя улыбнулась, молча проклиная рекламную фотографию, помещенную в одном из малоизвестных театральных журналов, где горстке его читателей без обиняков сообщили, что Гордон Девиот — этим псевдонимом она подписывала свои произведения — не настоящее ее имя.

— Вы очень наблюдательны. — Джозефина, к своему смущению, заметила, что и другие пассажиры купе уже с интересом на нее поглядывают. — Этой статье с фотографией не меньше года: поразительно, что вы все еще ее помните.

— Простое совпадение: несколько дней назад, узнав, что увижу «Ричарда из Бордо» в последнюю неделю его постановки, я перечитала эту статью и даже захватила с собой. — Девушка указала на свою дорожную сумку, как бы в доказательство этого удачного совпадения. — Только вы не думайте, что я все это говорю, чтобы вам польстить, — мне ваша пьеса действительно очень нравится. Я уже видела пьесу много раз, и, когда ее снимут со сцены, мне будет ее очень не хватать. — Она умолкла и какое-то время смотрела в окно, машинально накручивая на палец каштановый локон. — Многие, наверное, считают, что глупо так увлекаться театром, как я, или придавать серьезное знамен не кем-то сочиненным историям, но для меня это не просто пьеса. — Девушка снова посмотрела на Джозефину. — Не надо было мне все это вам говорить, ведь мы с вами едва знакомы, да к тому же вам хочется почитать газету, но я должна поблагодарить вас, раз уж мне представился такой шанс. В прошлом году умер мой отец, и нам с матерью было так тяжело, а ваша пьеса помогала мне пережить это время. Только бывая в театре, я могла забыть о горе.

Тронутая ее словами, Джозефина отложила газету.

— В увлечении театром нет ничего глупого. Если пойти на поводу у тех, кто считает по-другому, то в мире вообще не останется места удовольствиям. Очень жаль, что умер ваш отец. Его смерть была неожиданной?

— Нет, он долго болел. Отец воевал и после ранения так и не оправился. — Девушка печально улыбнулась. — Я думала, что и мама никогда не оправится после смерти отца. Она была просто в отчаянии, но сейчас ей немного лучше. Мы работаем вместе, так что я за ней приглядываю.

— А чем вы занимаетесь?

Девушка снова улыбнулась, но на этот раз задорно и слегка загадочно:

— А вы не догадались? Мы делаем шляпы. — Она протянула руку для пожатия. — Меня, кстати, зовут Элспет. Элспет Симмонс.

— А меня Джозефина. Какая красивая… я имею в виду, ваша шляпа. — Элспет покраснела и вроде бы попыталась возразить, но Джозефина перебила ее: — Раз я выслушала ваши комплименты. То и вам тоже придется. У вас настоящий талант. Это, видно, наследственное.

— Может быть. Только в моем случае доказать это сложно. Я ведь приемный ребенок. Меня удочерили еще младенцем. Однако вы все равно правы — моя приемная мать меня всему выучила. Мы не очень-то с ней похожи, но прекрасно ладим. Правда, от моего увлечения театром она не в восторге, мама театр терпеть не может, кроме разве что рождественских представлений, поэтому я обычно хожу на спектакли со своим дядей. Когда расскажу маме, какую радость доставило мне знакомство с вами, она, наверное, даже не поймет, о чем я говорю. И все же, — добавила Элспет задумчиво, — мне хотелось бы думать, что в жилах моих настоящих родителей текла кровь творческих, театральных людей.