Эксперт, 2014 № 41 - [21]

— Пока бифштексы не вырастили, чем в лаборатории занимаетесь? Год назад вы перерезали красную ленточку. Что за это время удалось сделать?

— На самом деле мы начали примериваться к созданию лаборатории гораздо раньше. И я оценил, насколько важно взаимодействие, в частности, администрации вуза и ученых. В этом большая заслуга в том числе руководителя Центра живых систем МФТИ Андрея Иващенко. Его опыт и энтузиазм помогли создать такое сообщество единомышленников.

Мы начинали как бы с чистого листа. Физтех — совсем не химический вуз. Химия не была профилем института. С одной стороны, мне было проще — ничего не нужно было ломать. С другой — поскольку не было в этом плане никакой преемственности, начинать было сложнее.

—Какую первую задачу перед собой ставили?

— Весьма нетривиальную. У меня не было конкретных проектов. В первую очередь я хотел создать самодостаточную и самоустойчивую лабораторию или группу. Собственно, это одна из идей мегагрантов — определенная свобода. Но этот механизм новый для России. И иногда, к сожалению, приходится преодолевать бюрократическое следование заранее согласованному плану. А идея-то в том и состоит, что можно сделать что-то необычное, непредсказуемое, то, что может не вписываться в рамки какой-то логики. Возникает, однако, вопрос, который недавно ставили на одной из конференций получившие мегагранты ученые: что будет после?

— Через пять лет?

— Или через три, правила немного меняются. Какой-то коммерческий проект, пожалуй, можно сделать и за пять лет. Но не научный. Как только финансирование прекращается, коллективы часто распадаются. Это было показано практикой и Японии, и Сингапура. Теоретически предполагается, что через пять лет могут найтись другие источники финансирования. Но в России этих источников пока практически нет. Научный фонд пока далеко не тот, чтобы соревноваться с правительственными мегагрантами. У коммерческих организаций пока нет ни стимулов, ни таких масштабных финансов. Так что нужен горизонт как минимум в десять лет. Но и мы, конечно, должны постараться. Для меня в первую очередь важно создать не вертикальную лабораторию, а горизонтальную.

—Это как?

— Чтобы все сотрудники чувствовали себя более свободными. Я часто ненадолго уезжаю. И поначалу у меня все время спрашивали, какой список задач я оставлю, чтобы сотрудники ими занимались. Я как-то устроил такой эксперимент: уехал, не оставив никакого списка задач. Хотел посмотреть, как они поведут себя в свободном плавании.

— Как иногда детей учат плаванию?

— Ну да. И это сработало. Хотя и не с первого раза. При этом попытки начинать что-то делать самостоятельно не должны ограничиваться боязнью наделать ошибок. Важно не делать ошибок на производстве, это влечет за собой цепь негативных последствий. В науке же, если ты пробуешь и ничего не получается, это не значит, что ты провалился. Можно и нужно попробовать еще.

—Но какие-то конкретные задачи у вас все же были, например попытаться сделать подход к таблетке?

— Мы не озадачивались конкретными «таблетками», скорее методами, позволяющими их открыть и сделать этот процесс быстрее. Для начала я хотел заняться опять же почти игрой. Если у вас нет конкретного соединения, но есть большой набор блоков, давайте поучимся делать соединения из таких разноцветных кирпичиков.

—А кирпичики — это химические элементы или группы элементов?

— Я кирпичиками называю строительный материал. Это группы атомов, чаще небольшие, которыми легко оперировать. В природе это аминокислоты, сахара, нуклеиновые кислоты. Она их собирает разными путями. Нам же нужны кирпичики попроще и методы побыстрее.

—Вы собираете новые соединения?

— Конечно, или привязываем к известным соединениям новые блоки или кирпичики, чтобы получить новые свойства. Научившись, мы приступаем к вполне конкретным делам: пытаемся в сотрудничестве с биологами, которые занимаются мембранными белками-рецепторами, придумывать новые лиганды. Лиганды — это молекулы, ключики к замку рецептора. Это не самая простая задача, тем более когда не знаешь структуру рецептора. Близкий к этой теме, но конкретный проект — разработать такие лиганды, которые будут, как транспорт, нести на себе лекарство и доставлять его, к примеру, в пораженную клетку. Нас интересуют лиганды, которые связывались бы с определенной группой белков — гликорецепторов. Они очень интересны и перспективны: когда к ним присоединяется лиганд, они вместе с ним втягиваются внутрь клетки. И это очень удобный механизм доставки нужного лекарства внутрь клетки. Моими коллегами из Скриппса было показано, что на некоторых больных клетках таких рецепторов появляется гораздо больше, чем на здоровых, поэтому на них можно нацеливаться.

— Речь идет об онкологии?

—Да, в этом случае о гематологической: лейкемиях, лимфомах. Мы делали лиганды, которые похожи на природные, но модифицировали их, чтобы «ключик» почти идеально подходил к своему «замку».

— Вы навешивали на них какие-то дополнительные кирпичи?

— Да, некие хвосты. И эти молекулы уже были не простыми ключами, а чем-то вроде банковской карточки, которую автомат затянет в себя.