Эксперт, 2014 № 31-33 - [7]

11 февраля начался штурм, который был завершен через пять дней. В руках у русских оказалось девять знамен, 327 орудий и около 13 тыс. пленных. В ходе дальнейшего преследования противник был отброшен на 70–100 километров к западу от крепости. Общие потери русской армии составили 17 тыс. человек, то есть около 10% ее численности, у турок они достигали 66%.

Это была одна из крупнейших побед русской армии, которая заставила противника спешно перекидывать войска с других фронтов, тем самым ослабив давление на англичан в Месопотамии и Ираке (правда, те так и не воспользовались успехами русских в полной мере). Так, против нашего фронта стала разворачиваться новая 2-я турецкая армия. Советский военный историк Н. Г. Корсун писал: «В общем Эрзерумская наступательная операция, проведенная в тяжелых зимних условиях на горном театре, представляет один из примеров доведенной до конца сложной операции, состоявшей из нескольких вытекавших один из другого этапов, закончившихся разгромом противника, потерявшего свою основную базу на передовом театре — крепость Эрзерум».

Под влиянием этой победы между Россией, Великобританией и Францией было подписано соглашение «О целях войны России в Малой Азии», в частности в нем разграничивались сферы влияния в Турции. Союзники окончательно признали, что Проливы и Север Турецкой Армении отходят России.

За взятие Эрзерумской крепости Юденич был награжден высочайшей наградой — орденом Св. Георгия II степени, как указывалось, «в воздаяние отличного выполнения, при исключительной обстановке, блестящей боевой операции, завершившейся взятием штурмом Деве-Бойнской позиции и крепости Эрзерума 2 февраля 1916 года».

Падение Новогеоргиевска*

1915 год ознаменовался Великим отступлением русской армии из западных губерний Российской империи. Пиком же его стало падение крепости Новогеоргиевск — это малоизвестная страница истории Первой мировой войны, постепенно возвращающаяся из забвения.

В крепость, основанную еще едва ли не Наполеоном и постоянно развивающуюся со второй половины XIX века, вкладывались огромные средства. Нельзя сказать, что Новогеоргиевск вовсе не оправдал этих затрат. К сожалению, прекрасно оснащенной вооружением и гарнизоном крепости не отвечало ее командование, однако невзирая на это начало боевых действий было встречено крупнейшей крепостью Старого Света в полной боеготовности.

В ходе кампаний как 1914-го, так и 1915 года Новогеоргиевск играл базовую роль в операциях Северо-Западного фронта как пункт мобилизации, открывающий войскам оперативный простор на левом фланге. Будучи обеспеченной большим количеством артиллерийских орудий, крепость оказывала полевым войскам поддержку материальной частью; гарнизонные войска Новогеоргиевска участвовали во всех наземных операциях фронта. Таким образом, до начала Великого отступления роль Новогеоргиевска, как тактическую, так и стратегическую, трудно переоценить.

Лето 1915 года стало проверкой готовности цитадели реализовать свою главную функцию — сдерживать вторжение германских сил в привисленский район. Введение в 1912 году нового плана стратегического развертывания войск стало причиной неоправданного ослабления аванпостов на западных рубежах России, и ввиду этого надежды, возлагаемые на Новогеоргиевск командованием, не оправдались. Польский выступ оказался обойденным с обеих сторон, хотя еще «белым генералом» М. Д. Скобелевым было завещано приложить максимум усилий для его удержания наподобие Плевны.

Ряд мнений в литературе относительно инициаторов обороны Новогеоргиевска вместо его плановой эвакуации и ротации гарнизонных войск накануне начала осады, обеспеченности крепости боеприпасами следует признать не вполне объективными. Стойкость недоукомплектованных частей в условиях небывалой плотности вражеского артиллерийского огня, даже несмотря на прочность казематированных помещений, не смогла компенсировать нерешительности коменданта Бобыря, сдавшего в течение нескольких суток ключевые позиции на внешней оборонительной линии. По этой причине историки войн практически не посвящали Новогеоргиевску оперативных исследований — ведь наихудшим образом во время операции себя проявило именно высшее командование. Современники крушение Новогеоргиевска, обеспечившее спасение армии от полного разгрома, восприняли как трагедию, но отнюдь не как позор. Однако по прошествии времени опирающимся на их свидетельства ученым картина падения Новогеоргиевска представилась в несколько ином — и неверном — свете. В истории остались «сведения» о недалекости главнокомандующего армиями Западного фронта М. В. Алексеева, будто бы единственно виновного в трагедии крепости; об изобилии на крепостных складах боеприпасов и продовольствия, которыми деморализованный гарнизон и командующий им штат генералов-изменников не сумели воспользоваться и которые вместе с Новогеоргиевском постыдно сдали врагу.

Судьбу Новогеоргиевска можно сравнить с участью 2-й армии генерала от кавалерии А. В. Самсонова, разгромленной в Восточной Пруссии за год до падения «Порт-Артура на Висле». Непростительные просчеты командования в обоих случаях стали причиной разгрома крупных соединений, пленения более 90 тыс. нижних чинов и офицеров, в том числе 23 генералов, колоссальных материальных потерь. Разница в том, что генералу Бобырю не хватило элементарного человеческого мужества Самсонова, и этот позор добровольной сдачи врагу высшего командования крепости невольно лег и на оборонявших ее солдат, на всю историю обороны и падения Новогеоргиевска. Но даже не любивший Россию маршал Фердинанд Фош признал роль Восточно-Прусской операции, русской жертвы во имя союзнического долга, в спасении Франции от полного исчезновения с лица земли. Мы же должны помнить, что эта трагедия русского оружия, а не его позор не была напрасной жертвой в числе прочих в течение Первой мировой войны.