Эксперт, 2014 № 23 - [29]
К этому добавляются: общая усталость Запада от украинского кризиса (уже длится больше полугода); «пересменка» в ЕС после выборов в Европарламент; на глазах прогрессирующая слабость администрации Барака Обамы ; а также все более заметное раздражение европейцев, вызванное нежеланием Украины оплачивать поставки российского газа, что может обернуться серьезными проблемами для ЕС в грядущем отопительном сезоне.
Кроме того, все понимают, что проблемы у Порошенко только начинаются. Довольно скоро, максимум к концу лета, ему придется иметь дело с контролерами с Майдана, людьми, которые «поставили новую власть» и теперь ждут от нее результатов: приведения к повиновению мятежного Донбасса и улучшения экономической ситуации. Уже понятно, что ни того, ни другого Порошенко обеспечить не удастся. Разогнать Майдан он тоже вряд ли сможет. Для этого нет силового ресурса: регулярные силовики (армия и милиция) абсолютно деморализованы, а Нацгвардия идеологически и есть тот самый Майдан. Да и невозможно Киеву одновременно воевать и с востоком, и с Западом.
Впрочем, учитывая амбиции и особенности характера Порошенко, а также его очевидный расчет на поддержку Запада (главным образом США), можно предположить, что тяжесть своего положения он начнет понимать не сразу. Поэтому ожидать, что новый президент, представляющий весьма специфически настроенную элиту, легко пойдет на переговоры с Новороссией (прежде всего с Донбассом, но и с остальными областями юга и востока страны), не приходится. К сожалению, мы еще можем увидеть много «интересного». А поскольку, в отличие от Запада, у России в принципе нет возможности дистанцироваться от ситуации на Украине, очень важно понимать некоторые фундаментальные аспекты происходящего.
Стратегический баланс
Ключевой фактор, определяющий отношение России к событиям на Украине, — то влияние, которое эта страна оказывает на глобальный стратегический баланс. Причем речь идет не о каких-то отвлеченных рассуждениях о важности Украины как «моста» или «буфера», а о вполне конкретном значении этой страны для ракетно-ядерного баланса. Собственно, президент Владимир Путин не раз вполне определенно высказывался по этому поводу, однако большинство комментаторов воспринимало и воспринимает эти слова не слишком серьезно, усматривая в них лишь дань традиционной риторике. И совершенно напрасно.
Так, например, в ходе Санкт-Петербургского международного экономического форума Путин акцентировал на этом внимание несколько раз. Вот лишь две цитаты:
«Мы говорим: “Приближается инфраструктура военная к нашим границам”. — “Не беспокойтесь, это не против вас”. Значит, завтра Украина может оказаться в НАТО, а послезавтра уже могут быть размещены элементы ПРО США. С нами по этой теме тоже никто никогда не разговаривает. Опять говорят: “Это не против вас, это вас не касается”»;
«Некоторые события, которые происходили на Украине, прямо угрожают нашим интересам, и в первую очередь с точки зрения безопасности, имея в виду перспективу вступления Украины в Организацию Североатлантического договора. А за этим может последовать, и я уже тоже об этом говорил, не просто присоединение, а размещение боевых ударных комплексов на украинской территории, в том числе и в Крыму».
Размещение на территории Украины элементов ПРО принципиально изменило бы стратегический баланс. Дело не собственно в возможностях перехвата российских ракет — здесь пока в самом деле прямой угрозы нет. Опасность в том, что по своим характеристикам американские противоракеты могут быть ударными, причем способны нести в том числе и ядерные заряды. При этом американцы принципиально отказываются реально договариваться с Россией о параметрах своих ракетных комплексов (например, организаторы международной конференции по ПРО, которая состоится 17–20 июня в Майнце, отклонили заявку на участие в ней российских представителей). Они отказываются даже от «бумажных» юридических гарантий неиспользования таких ракет против России. А ядерные ракеты на Украине — это, согласитесь, принципиальное изменение баланса, это даже радикальнее, чем планировавшееся в 1960-х годах размещение ракет в Турции (что, как мы помним, спровоцировало советский ответ в виде размещения ракет на Кубе). Подлетное время до Москвы оказывается фактически равным времени принятия решения об ответном ударе (об ответно-встречном, когда наши ракеты взлетают раньше того момента, как долетят американские, говорить уже не приходится). Даже если такое решение успеют принять (или если сработает автоматика), даже если вся командная цепочка в условиях внезапного ядерного удара сработает как надо, это не устраняет всяческие риски. Возможные ядерные взрывы американских ракет над позиционными районами РВСН в момент подготовки старта либо сразу после него заставляют задаться вопросом: а будет ли вообще ответный удар? Ведь за ударом ракет передового базирования с территории Украины, скорее всего, последует удар МБР из США и с ПЛАРБ.
