Эксперт, 2014 № 15 - [26]

Украина на российских кухнях Петр Скоробогатый

Украинские события усиливают общественный запрос на эффективное государство, гражданскую идентичность и национальную элиту

section class="box-today"

Сюжеты

Вокруг идеологии:

Заложник политических амбиций

Развязки «крымского узла»

Недостающая ступень власти

/section section class="tags"

Теги

Вокруг идеологии

Ситуация в Крыму

Крым

/section

Государственный переворот на Украине сплотил российский народ, консолидировал элиты, примирил политических недругов. Триумфальное возвращение Крыма вызвало всплеск патриотизма, национальной эйфории, гордости за страну — эмоций, подзабытых за годы существования новой России. Любые внешние угрозы — лучший клей, скрепляющий нацию. Такой тезис несколько месяцев назад высказывал на страницах журнала «Эксперт» Валерий Федоров , научный руководитель факультета политологии и социологии Финансового университета при правительстве РФ, генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения. Угрозы стали реальностью, нация мобилизовалась, обозначились новые вызовы. В этой беседе с Валерием Федоровым мы обсуждаем феномен этих общественных процессов и риски ухода в крайности.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

— Валерий Валерьевич, россияне в массе своей сначала довольно спокойно отнеслись к очередной украинской революции. Однако радикализация событий в Киеве, а затем крымский референдум заставили градус эмоций взлететь буквально до неба. Причем эта температура оказалась «общей по больнице». Какие факторы сыграли роль в формировании национального подъема последних недель?

— В очередной раз одна из бывших союзных республик разворачивается к Западу передом, а к России — задом. Причем этот разворот связан с очень активным действием внешних сил, а также с неконституционной сменой власти вопреки волеизъявлению огромной части избирателей. Такой вот плевок в лицо нашим представлениям о должном и сущем: о стабильности, о демократии, о дружбе народов. И это сильнейший раздражитель, вызвавший ответную мобилизацию по негативному вектору.

Далее, за антироссийскими действиями любых правительств, политиков, партий, групп людей, демонстрантов мы всегда видим, как сказали бы иранские аятоллы, «большого сатану» — США. Никто не верит в субстанциальность, самостоятельность сил, которые приходят под лозунгами свободы, независимости, европейской ориентации, честности, борьбы с коррупцией и так далее. Все воспринимают однозначно: это очередная попытка Соединенных Штатов Америки зажать Россию в клещи, в тиски, выстроить по ее границам частокол недружественных государств, напрямую финансируемых и управляемых из Вашингтона. Сразу прокомментирую: такой способ мышления — очевидное упрощение, но благодаря ему обычный человек обретает возможность ориентации в мире новостей. Мир же сейчас очень сложный, разноплановый, труднопредсказуемый. Поэтому все мы ищем самую простую схему. Мы и они — два мира, два образа жизни. Мы — империя добра, они — империя зла.

В голове простого российского человека не укладывается, что украинец может развернуться к нам задом, что он отказывается от сближения, от интеграции с Россией. Но, поскольку это происходит, возникает обида, желание как-то ответить и даже отомстить. Это очень важный фактор — поиск во всем следов США и отказ в праве на самостоятельные действия каким бы то ни было другим силам. Я не говорю, что нет происков США, — я говорю, что в массовом сознании почти ничего, кроме происков США, не существует.

Третий элемент всегда присутствовал, но редко проговаривался, а вышел в вербальную плоскость после обозначения крымской темы. Это восприятие 1991 года, распада СССР как не просто катастрофы глобального масштаба, а как нашего тягчайшего поражения. Потому что непонятно, как такое могло произойти. Есть общая точка зрения, что СССР вполне мог бы существовать и жить дальше. И его распад не был необходимым и предопределенным заранее. Вот эта точка зрения совершенно точно присутствует примерно у 70 процентов россиян. Тем не менее распад произошел. Почему? Мы не особенно понимаем, но считаем, что его можно было — и нужно было! — не допустить. И мы испытываем по этому поводу чувство, что нас обидели, обманули, разделили. И если Крым к нам возвращается после стольких лет — значит мы возвращаем не только свою землю, но и собственное достоинство, самоуважение, веру в себя и в свою страну. Мы восстанавливаем порушенную историческую справедливость.

— По моим наблюдениям, очень активно и массово радовались возвращению Крыма молодые люди 20–30 лет. То есть поколение, которое и Советского Союза толком не помнит, а русскую историю полуострова знает в лучшем случае по учебникам. У них нет этой постсоветской травмы, но их эмоции искренни.

— Для молодых важно вот что: если страна ведет себя самостоятельно, ничего не боится — значит это страна сильная, страна, у которой есть будущее и с которой есть смысл связывать свое будущее. Ведь у нас как нации огромный комплекс неполноценности: когда-то мы были великими, дали миру культуру, науку, полеты в космос, таблицу Менделеева. А после 1991 года можем только стыдиться, что нас никто не слушает, мы ни на что не влияем, иноземные учителя нас учат жить. И молодым хочется этот комплекс преодолеть. У них больше задора, больше сил, больше желания, готовности что-то менять и в стране в целом, и в жизни.