Эксперт, 2014 № 15 - [25]

Подобную политику исповедует и Центр высоких технологий «ХимРар». Глава «ХимРара» Андрей Иващенко еще в пору формирования стратегии «Фарма-2020» говорил, что, пока наш бизнес еще не проснулся для инноваций, заполнять нишу можно и нужно внешними инновациями. По его словам, многие небольшие, но эффективные компании на Западе стали подвисать на разных этапах не по научным причинам, а из-за недостатка финансирования, особенно после 2008 года. «ХимРар» проводил десятки переговоров как с маленькими компаниями, так и с большими. Крупные компании, по словам Иващенко, стали пересматривать свои структуры и отказываться от каких-то направлений. К примеру, Roche стала сворачивать исследования в области вирусологии, чтобы сконцентрировать усилия на онкологии. «И мы проявили недюжинную активность, — говорит Андрей Иващенко. — В результате была создана компания “Вириом”, получившая на стадии перехода от доклиники к клинике две перспективные молекулы для терапии ВИЧ». Сейчас одна из отобранных молекул проходит вторую стадию клинических исследований. Результаты обнадеживают.

По соглашению с той же Roche создана компания «Тиарекс» — для разработки препарата, предназначенного для лечения тромбозов. Два препарата находятся в разработке еще одной «дочки» «ХимРара» — компании «Сатерекс», один из них — компании Pfizer, а компания «НьюВак» разрабатывает продукты, полученные от Agenus и Janssen.

Импортом технологий активно занялись созданная «Роснано» и американской инвестиционной компанией Domain Associates LLC компания «НоваМедика» и венчурный фонд «РоснаноМедИнвест». «Мы проанализировали более ста продуктов для трансфера, которые ищем в основном не у большой фармы, а у средних и маленьких компаний, — рассказывает Владимир Гудрус , генеральный директор компании “ТимДрайв”, управляющей “НоваМедикой” и “РоснаноМедИнвестом”. — Импорт технологий — наиболее быстрый путь к преодолению разрыва между российским и развитыми рынками и для быстрейшего доступа пациентов к инновационным препаратам». «НоваМедика» уже заключила четыре сделки по 10–12 продуктам в области офтальмологии, гастроэнтерологии, иммунологии; в Калуге компания строит современное производство. Кроме того, часть исследовательских мощностей будет располагаться в Сколкове. «РоснаноМедИнвест» отбирает проекты для венчурного финансирования на разных стадиях клинических исследований. В портфеле фонда — уже восемь сделок.

По мнению Андрея Иващенко, лицензионные соглашения также помогают российской фарме наращивать профессионализм, обучать кадры новым технологиям, ускорять развитие собственных разработок. На это нацелена и государственная помощь, в том числе в рамках «Фармы-2020». «Мне еще импонирует тот факт, что программа “Фарма-2020” не является неким застывшим документом, — говорит Василий Игнатьев. — Да, цели незыблемы, но когда Минпром видит, что первый этап локализации проходит ускоренными темпами, причем в основном за счет самих компаний, сэкономленные деньги можно быстрее двигать в сторону инновационных разработок».

Другое дело, что эта гибкость Минпрома отнюдь не всегда сопровождается гибкостью других регуляторов, считает Иващенко: «А то получается, что одно ведомство давит на газ, другое — на тормоз. Минпром говорит “давайте разработки”, подкидывает деньжат, а Минздрав: “Постойте, нам тут не все понятно”». Многие участники рынка сетуют на то, что Минздрав сильно тормозит разрешения на клинические исследования. «Они всю жизнь не были заточены на инновации, — говорит Иващенко. — Им сложно. Они побаиваются давать такие разрешения. Но иногда отказывают чисто по формальным причинам. Нам приходится проводить клинические исследования за границей. Мы — в Таиланде, “Р-Фарм” — в Австралии. Это очень задерживает процесс, и мы пока, увы, не выдерживаем тот график, который был запланирован в программе создания инноваций».

Для успешной реализации планов роста фармацевтического производства в России регуляторная среда, по мнению Андрея Потапова из Takeda, должна быть более прозрачной и гибкой: «Есть страны, где регистрацию можно пройти за шесть месяцев. Я был бы просто счастлив, если бы у нас была такая возможность». Справедливым было бы ускорение экспертизы для продукции высокотехнологичных заводов, которые находятся здесь, в стране, рядом с экспертами и регулятором, и которые всегда можно оценить. Возможно, стоит сократить и даже отменить для таких производителей программу локальных клинических исследований, если клинические исследования выполнялись за рубежом, а производство лекарства реализовано в России. Необходимо поощрять компании, активно развивающие исследовательские и производственные проекты в России: строящие производство, поддерживающие разными проектами образование и науку.

По мнению участников рынка, развитие рынка и отрасли можно было бы ускорить. «Большая фарма — это основной источник инноваций, — говорит Василий Игнатьев. — И ее больше могут стимулировать не барьеры, а взаимная выгода. Например, инновация, произведенная в России, может пройти ускоренную регистрацию. Или может войти в список ЖНВЛП не через пять лет, а через год». Тогда население приблизится к хорошим, действительно улучшающим жизнь продуктам и меньше будет вздрагивать от угроз со стороны.