Эксперт, 2014 № 06 - [35]

Можно прийти в аудиторию, произносить там пафосные вещи про молитву, а можно просто молиться рядом, можно быть примером, как реагировать в разных жизненных ситуациях, кризисных ситуациях. Духовная школа и богословие должны быть пространством передачи духовного опыта.

— Возможен ли некийсинтез науки и богословия? Я вот тут взялся перечитывать Библию, и на первой же главе поразился: это же современная научная картина мира, к которой наука только-только подобралась. Я знаю, сейчас происходят какие-то научно-богословские конференции. Вот и вы говорите, что богословие в какой-то момент в чем-то догоняло науку.

— Скорее гуманитарные науки.

— Но в принципе он возможен, этотстык науки и богословия?

— Боюсь, что упомянутый вами текст не допускает «единственно правильной» интерпретации.

Есть такая старинная гравюра, когда человек смотрит на мир «с изнанки». Мир с его изнанки можно увидеть только с точки зрения Бога. Что же это за точка зрения, с которой вы видите и Бога, и мир? Разве существует такая точка зрения?

— То есть мы можем увидеть Бога…

— …из мира, изнутри мира. А у нас возникает иллюзия, что мы стоим в некоторой точке, третьей по отношению к Богу и миру.

— Получается, что мы ответили на вопрос о цельности. Если мы ставим себя в воображаемую третью точку и видим отдельно мир, отдельно Бога — цельность распадается. Мы можем видеть Бога только из мира, тогда мы обретаем цельность.

— И это очень хороший способ обретения цельности внутри себя, потому что мы созданы по образу Божиему. Если сегодня есть то место, где должно богословие и христианство о чем-то по преимуществу свидетельствовать, — это человек. По крайней мере, это то поле, где возможен диалог науки и теологии.

Мы действительно живем в эпоху дегуманизации человека, это факт. Сегодня нам заявляют, что на основании нейрофизиологических исследований показано, что свобода воли и свободный выбор — это некая иллюзия, существует физическая, химическая, психофизическая детерминированность нашего решения.

Это очень серьезный вопрос. Наше общество построено на уважении свободы выбора, пусть даже этой свободой у нас манипулируют. И если кто-то заинтересован в этих открытиях, то это те, кто хотел бы усилить эту манипуляцию в дальнейшем.

То, что на протяжении веков считалось основным показателем человечности, свобода воли, действительно ли сейчас актуально? Так вот здесь, на мой взгляд, особенно ценна позиция богословия, которое говорит об абсолютности человека, о его сообразности Богу, о его способности к бесконечному развитию.

Чем дальше, тем дороже

Сложившиеся на арт-рынке тренды получили новое развитие: коллекционеры готовы платить любые деньги за редкость и качество, послевоенное искусство стремительно растет в цене, средний сегмент по-прежнему не слишком востребован

section class="box-today"

Сюжеты

Современное искусство:

Самое лучшее, что происходило в ушедшем году, было связано с энергией доверия к себе и с личной инициативой

Плохой стул Дарьи Жуковой

/section section class="tags"

Теги

Современное искусство

Коллекционирование

/section

На арт-рынке 2013-й запомнится как год, подтвердивший давно сложившуюся тенденцию: ценность искусства, как и его стоимость, безгранична. И если еще десять лет назад цена, перевалившая за сто миллионов долларов (в 2004-м это был «Мальчик с трубкой» Пикассо, рекорд продержался шесть лет), потрясала воображение, то очередной аукционный рекорд прошлого года уже почти не удивлял. Год вообще был богат на внушительные цифры, особенно когда дело касалось послевоенного и современного искусства. Параллельно выросло число покупок в нижнем ценовом сегменте.

Новый герой

По подсчетам компании Artnet, одного из крупнейших мировых аналитиков в сфере арт-бизнеса, в 2013 году на аукционах искусства по всему миру было потрачено 14,4 млрд долларов. Это на 5% больше, чем в 2012-м, хотя и не дотягивает до 16,2 млрд 2011-го. Год оказался триумфальным для Christie’s. Аукционный дом не только обогнал главного конкурента по общему объему продаж (Christie’s за год наторговал на 7,13 млрд долларов, у Sotheby’s — на 2 млрд меньше), но и получил в своем зале в Нью-Йорке новый абсолютный рекорд. Первую строчку в списке самых дорогих картин, проданных на аукционе, теперь занимает работа «Три наброска к портрету Люсьена Фрейда» Фрэнсиса Бэкона, ушедшая в середине ноября за 142,4 млн долларов.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

На трех холстах размером полтора на два метра один из крупнейших британских мастеров XX века в узнаваемой экспрессивной манере изобразил другого крупнейшего британского художника. Триптих, написанный в 1969 году, неоднократно выставлялся, в том числе вскоре после написания на прижизненной ретроспективе Бэкона в парижском Гран-Пале. Новый рекордсмен обогнал прежнего — «Крик» Мунка — более чем на 20 млн.

Ситуация эта удивительна, поскольку до сих пор максимальные суммы платились за произведения искусства, возраст которых составлял не меньше сотни лет. Ван Гог, Пикассо, Климт, Мунк не просто признанные гении. Цена на лучшие их работы оправдывается не только востребованностью на рынке, но и очередями, которые выстояло уже не одно поколение на их ретроспективы в музеях, а также монографиями, исследующими каждый шаг художника и каждый сантиметр его работ.