Эксперт, 2013 № 34 - [7]

О портфолио неэффективности

Александр Привалов

Александр Привалов

Скандальность нынешних выпускных экзаменов не осталась без последствий. На словах-то отношение власти к ЕГЭ не поменялось: когда премьеру задали вопрос на эту тему, он ответил, как и в прежние годы. Что не видит единому госэкзамену альтернативы и что сколько бы в нём ни было недостатков, с ним стало много лучше, чем было без него: «Система работает и будет работать». На деле же вверху уже осознали, что система не очень-то работает и вряд ли сможет работать лучше. Об этом говорит и увольнение свежего (года не проработал) главы Рособрнадзора, и спешная коррекция базовой идеи ЕГЭ, его исключительности. Видимо, уже с будущего года наряду с результатами экзаменов по профильным предметам при приеме в вузы будут засчитывать и средний балл аттестата выпускника, и некий портфолио . Сколько именно дополнительных баллов получит абитуриент за счёт новых слагаемых, пока неизвестно, «но это в любом случае будет существенная прибавка» (замминистра Климов). Ясно, что таким образом главное и все эти годы до тошноты превозносившееся достоинство всей системы, независимость от предвзятого подхода школ к своим ученикам, уничтожается тем надёжнее, чем более «существенной» будет прибавка. Но ясно и то, что славословить ЕГЭ как неоспоримое свидетельство успеха образовательной реформы это противоречие Минобру не помешает. Своих промахов там не признают никогда, что бы ни случилось.

Ведь чем до сих пор объясняли вожди образования нарастающую с каждым годом волну скандалов вокруг любимого детища? Тем, что публика не та. Мол, у французов или, там, у голландцев всё то же самое идёт гладко, а у нас все списывают как подорванные — и по предварительному сговору, и с применением технических средств — потому что менталитет такой. Будь это и правдой, это приговор самим реформаторам: вы же сочиняли ваши новшества не для сферических коней в вакууме, а для работы здесь и сейчас — значит, скверно сочинили. Но дело не в менталитете, а в грубых ошибках образовательных воротил. В любой стране мира устройте госэкзамен как у нас — чтобы по его итогам оценивалась работа: учителя, директора школы, ректора вуза, местных и общенационального образовательных ведомств, а заодно и губернаторов, — в результатах можете не сомневаться. На второй год списывать будет четверть ребят, на третий половина, на пятый — большинство, кальвинисты они или вудуисты. Я уж не говорю о том, что материалы ЕГЭ «приводят в порядок» второе десятилетие, что позволяет надёжно оценить уровень профессионализма приводящих. Я не говорю о том, что вузы в один голос кричат о снижении уровня поступающих в пандан повышению приносимых ими баллов. Я не говорю о «егэизации» школ, резко ухудшившей качество обучения. Толку нет обо всём этом говорить. Всё одно реформаторы продолжат считать, что кругом правы, что их критики либо неумны, либо недобросовестны, а реформа идёт от победы к победе.

А потому, когда минобровцы обвиняют Академию наук в неэффективности, это даже не фарс, а гиньоль: большего торжества неэффективности, чем сам Минобр, в России не сыскать. За все годы нескончаемой реформы — ни одного проекта, успешность которого признало бы профессиональное сообщество. О содержательных вопросах можно спорить до бесконечности — даже такую прореху на человечестве, как бессмысленный, пропихнутый против воли подавляющего большинства специалистов школьный стандарт, Минобр формально вправе считать блестящим успехом. Но есть же вещи неоспоримые. Спросите любого учителя (а теперь уже и любого вузовского педагога), какую долю времени и сил отнимало у него заполнение дурацких бумажек пять лет назад — и какую сейчас? Спросите, сколько пустоплясов из всяких там НМЦ донимали их проверками и пустопорожними речами прежде — и сколько теперь? Школ стало меньше (на десять тысяч за последние шесть лет), учителей меньше, а поучателей — чиновников, методистов, учёных от педагогики — много, много больше. Бюджетные ассигнования на вузовскую науку за последние годы выросли кратно; спросите вузовских учёных, сильно ли улучшились условия для их научной работы. Эффективность Минобра катастрофична не тем, что за бесчисленные миллионы, истраченные на внедрение того же ЕГЭ, можно было бы сделать что-нибудь поприличнее — это, в конце концов, мелочь. Но получив у руководства страны патент на любые реформы в обмен на обещание снижать бюджетные траты, Минобр всё большую часть всё уменьшаемых ресурсов тратит на себя — на свой аппарат, на барщину педагогов над бюрократическими заморочками, на свои ошибки, наконец, и на могучую свою показуху.

Едва ли не на всём, что делают с образованием, стоит узнаваемый чекан мастера: неколебимая уверенность в собственной правоте плюс невысокий — порой дивно низкий — уровень простого житейского ума. Далеко не ходить, вот свежайшая новость: в школах Москвы для учеников пятых классов вводят новый предмет — «Интернетоведение»: «В процессе обучения детям расскажут о безопасном интернете, о международных архивах учебных материалов, а также о том, как правильно заказать билет на самолет через интернет и забронировать тур». Я не спрашиваю, зачем пятиклассника обучать бронированию тура (и чему там учить? нашли премудрость!); я не спрашиваю даже, о каких таких архивах нужно рассказывать пятикласснику из недели в неделю. Но я сильно впечатлён сообщением, что «на первом этапе преподавателями нового предмета станут профессионалы из интернет-среды, а не учителя информатики». Зачем, почему? Низачем и нипочему. Эффективно потому что очень и современно. «И вот всё у них так».