Эксперт, 2013 № 34 - [24]

Реформы

Допустим, мы выстроили правовой инструментарий реализации инвестиционных проектов, повысили эффективность механизма ГЧП, добились внятности, прозрачности и стабильности регулирования. Однако для средних и крупных инвестпроектов крайне важна деловая среда, внутри которой они реализуются. Тем более что такие проекты, в свою очередь, способны стимулировать активность и на более низком уровне.

И здесь мы приходим к одному из главных выводов. Для инвесторов всех масштабов — вне зависимости от национального происхождения капитала — привлекательность России может быть кардинально повышена за счет переосмысления источника экономического роста. И ключевым стратегическим ресурсом может быть только частная предпринимательская инициатива.

Как показывают независимые исследования, ситуация с предпринимательской активностью в последние годы у нас отнюдь не улучшается. Причины тому и невысокий уровень готовности наших граждан к самостоятельному предпринимательству, и рискованность такого занятия в условиях неразвитости инфраструктуры. Не говоря уже об уровне конкуренции, особенно в отраслях, где основной спрос не со стороны конечного потребителя.

Экономическая политика последних лет нацелена на поддержание стабильности через контроль со стороны государства. Крупные государственные институты развития стали ведущими игроками на инвестиционном поле и часто доминируют над частными финансовыми институтами. Осуществляются колоссальные по объему государственные проекты (олимпийская стройка, подготовка к ЧМ по футболу и др.), корпорации с превалирующим государственным участием выходят на первые места в мире по капитализации, поглощая в том числе частные компании в своих отраслях.

Все это, несмотря на достигаемый макроэкономический эффект и растущую подконтрольность экономики, серьезно снижает шансы на успех для частной предпринимательской инициативы. Перспективы же небольшого и среднего предпринимательства попадают в зависимость от заказов со стороны структур, так или иначе связанных с государством (как правило, крупнейших игроков в своей отрасли). И частенько выигрывает тот, кто смог, что называется, «договориться», предложив «лучшие» условия заказчику. Только вот качество этих условий не всегда обеспечивает качество производимой продукции. Причина в том, что покупатель не находится в условиях конкуренции, а бизнес у него не собственный, а государственный. По сути, на новом постприватизационном витке мы вновь столкнулись с проблемой огосударствления экономики, хотя формы ее теперь более изощренные.

Считаю, что нам необходимы осознанные шаги, направленные на замещение государственного контроля над отраслями и секторами экономики современными институтами регулирования. Конкурентная среда должна стать такой, чтобы, с одной стороны, мотивировать предпринимательскую инициативу, а с другой — соблюсти интересы государства, выступающего от лица граждан, работников, потребителей, инвесторов и других сообществ.

В этом, считаю, и должна быть одна из ключевых целей нашей современной экономической политики. Ощутимый экономический и социальный эффект для населения страны далеко не всегда связан с наращиванием и сохранением контроля за формированием ВВП со стороны государства. Словом, ВВП должен расти — с ним вырастут и перераспределительные возможности государства. Но кто является собственником основных активов, генерирующих ВВП, — это вопрос совсем не второстепенный, и он должен решаться исходя из целей максимального экономического роста. И уж никак не в ущерб конкуренции и рыночным свободам для частного капитала.

И последнее. Лишь через призму доверия инвесторов, причем доверия долгосрочного, а не основанного на коротком совпадении интересов, следует оценивать состояние делового климата.

Да, строить эффективные институты и сложнее, и дороже, а эффект здесь приходит позже. Но только так можно привлечь долгосрочных партнеров. И только так можно обеспечить цивилизованное и устойчивое экономическое развитие на долгие годы вперед.

Борьба за рудимент

Галина Костина

Эволюционисты полагают, что уже через триста лет человечество будет лысым. Пока же ученые ищут способы сохранения волос и делают ставку на стволовые клетки

Рисунок: Константин Батынков

Человек ответвился от приматов — эта версия все еще остается одной из прочих. Так вот, когда он вследствие усиления конкуренции в лесах слез с дерева, где срывал сочные и ароматные плоды вместе с гориллами, шимпанзе и капуцинами, он вышел в саванну, где превратился в охотника-собирателя. И стал, по меткому выражению известного британского зоолога и этолога Десмонда Морриса, «голой обезьяной».

Убедительных версий того, почему он утратил свою шкурку, пока нет, но есть множество гипотез, среди которых несколько весьма любопытных. По одной из них, потомок человека вышел не в поле, а в поисках более комфортной ниши вошел в воду. Ну не так чтобы совсем, как камбала, лег на дно, просто проводил там довольно много времени. Становясь водными, животные практически утрачивают волосяной покров. В пользу этой гипотезы говорит и расположение волосков на нашем теле — под углом к позвоночнику, и волоски как бы приглажены встречным потоком воды. Помимо акватической есть и паразитическая гипотеза. Слезши с дерева, обезьяна-охотник поменяла кочевой образ жизни на оседлый. И в ее логове развелась масса всяких паразитов — клещей, блох, клопов и прочих мелких кусачих и вредных тварей. Избавиться от них будущий человек смог, лишь раздевшись: паразиты лишились комфортной меховой среды. Более слабая версия — сексуальная. Известно, что эволюционно секс, то есть половые отношения без цели продолжения потомства, появляется у приматов и широко развивается у человека. Голая кожа позволяет человеку получить больше наслаждения, чем шерстяная. Короче говоря, на новой ступени эволюции волосяной покров по всему телу человеку был уже не только не нужен, но и вреден, или энергетически затратен.