Эксперт, 2013 № 33 - [24]

Именуют государственные органы по-разному. Например, во Франции, Италии, Австралии, Испании и проч. это советы по науке (CNRS, CNR, CSIRO, CSIС в данных примерах) с целой плеядой научных институтов в своем составе. В других странах это национальные лаборатории и федеральные институты: в США, например, функционирует почти сорок национальных лабораторий и Институт газа при тесно связанном с обороной аналоге министерства энергетики — DOE, а также Национальный институт здоровья, по структуре и функциям аналогичный нашему Курчатовскому центру. В Германии эти функции выполняют многочисленные институты полных аналогов Российской академии наук — государственных самоуправляемых обществ имени Макса Планка, Франгофера, Гельмгольца. В странах бывшего социалистического содружества государственные экспертно-прогностические функции выполняли и продолжают выполнять институты национальных академий наук.

С точки зрения обсуждаемой проблемы чрезвычайно существенно, что все названные уполномоченные государевы органы всегда являются ведомствами с необходимой инфраструктурой в виде специализированных подведомственных научных институтов для проведения соответствующих исследований, экспертизы крупных проектов и подготовки прогнозов. Без наличия такой инфраструктуры осуществление экспертной и прогностической функций в обозначенных областях государственных интересов просто невозможно.

Взглянем на историю создания структуры непосредственного предшественника РАН — Академии наук СССР. Нетрудно обнаружить, что создание всех без исключения академических НИИ было вызвано именно необходимостью экспертной и прогнозной поддержки важнейших межотраслевых проблем страны. Геологические институты АН СССР создавались в 1920–1930-е годы для решения базовых проблем оценки и прогноза природных ресурсов страны. Технические, физические и химические институты — в 1930–1950-е годы, для решения межотраслевых проблем индустриализации и обороны.

Научная карьера автора этих строк стартовала в Москве в Институте химической физики АН СССР — мощнейшем в мировых масштабах научном академическом институте физико-химического профиля. Этот институт был создан в 1931 году для решения научных проблем горения и взрыва, без понимания которых страна не смогла бы в 1940-е в неимоверно сжатые сроки овладеть ядерным оружием. Три выдающихся специалиста этого академического института обеспечили решение уже более «прикладных» проблем по созданию взрывающихся ядерных устройств в отраслевых оборонных институтах. Это академики Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович и К. И. Щелкин, ставшие трижды Героями Социалистического Труда. А сам оставшийся академическим Институт химической физики оказался центровым игроком в решении проблем создания и испытания необходимых химических зарядов для приведения в действие ядерных устройств и наблюдения, диагностики и прогноза событий, развивающихся в окружающей среде после атомных взрывов. За выдающийся вклад в мировую науку организатор и директор института академик Н. Н. Семенов даже в 1950-е, тяжелые годы конфронтации двух социальных систем, был удостоен Нобелевской премии за потрясающий прорыв в фундаментальной науке — создание теории разветвленных цепных реакций. Эта теория — основа как атомных бомб, так и атомных электростанций.

Естественно, для обеспечения возможности проведения соответствующих исследований государство предоставило институту огромную инфраструктуру с уникальными по своим возможностям исследовательскими стендами и полигонами. Эта инфраструктура была создана не только в Москве, но и в широко известном сейчас подмосковном поселке Черноголовка, где возник целый академгородок со своим жилым фондом. Сейчас официальное название этого городка — Ногинский научный центр РАН. Существенно, что всей научной деятельностью этого межотраслевого научного гиганта и целевым развитием его инфраструктуры мог управлять только орган высочайшей научной компетенции — сама Академия наук СССР. Не курировавшее атомную отрасль могучее Министерство среднего машиностроения (сейчас это Росатом), не Госкомитет по науке и технике или Госплан СССР, а именно Академия наук; при решении стержневой задачи института параллельно приходилось решать многие не входящие в прямую компетенцию Минсредмаша фундаментальные научные задачи вроде создания методов и устройств наблюдения за развитием быстропротекающих химических и физико-химических процессов, их математического описания и моделирования, а также многие другие.

Сибирское отделение

Отметим, что поставленная государством перед Институтом химической физики и на «отлично» выполненная комплексная научная задача никогда не могла быть выполнена ни в отраслевом (пусть даже оборонном) институте, ни тем более в университетских лабораториях. Университеты (или, как было принято говорить в недавнем прошлом, образовательные институты и вузы) готовили научные кадры для таких исследований, будучи нередко на 100% интегрированными с важнейшими институтами АН СССР. Автор сих строк глубочайше признателен своей судьбе, которая позволила получить серьезнейшее физико-математическое и физико-химическое образование в очень закрытом до начала 1990-х Московском физико-техническом институте (МФТИ). Особенностью МФТИ была возможность прохождения трехлетней дипломной практики (вроде нынешней магистратуры) и затем аспирантуры в этом и других выдающихся академических и оборонных НИИ под руководством непосредственно тех, кто обеспечивал проведение соответствующей научной экспертизы и поэтому не понаслышке знал и науку, и потребности страны.