Эксперт, 2013 № 26 - [7]

Мнекажется,сопротивлениесвязаностем,чтолюдипутаютиндикативныеставкисадминистративноустанавливаемымипроцентнымипотолками,превышениекоторыхвлечетзасобойкакие-товзыскания.В чембылзамысел,расскажитеподробнее?

— Рынок долгосрочных (свыше одного года, а особенно свыше трех лет) банковских кредитов нефинансовым предприятиям монополизирован четырьмя крупнейшими банками, контролируемыми государством: Сбербанком, ВТБ, Газпромбанком и Россельхозбанком. Размер маржи этих банков рынок контролировать не в состоянии, а следовательно, его должно каким-то образом регулировать государство. Я рассматриваю институт индикативных ставок как некий бенчмарк, психологический ориентир для ценообразования на кредитном рынке.

—Здесь,кстатиговоря,естьопределеннаяперекличкасрешениемпринудительноограничитьтемпростатарифовинфраструктурныхмонополий.Нокакоймеханизмрегулированиявыпредлагаетеосуществитьвбанковскойсфере?

— Я вовсе не призываю назначать банкам конкретные уровни ставок, по которым они должны будут продавать кредиты, — оппоненты, приписывающие мне это, превратно поняли мой замысел. Я отдаю себе отчет в том, что нельзя заставить коммерческие банки кредитовать по ставкам, спущенным сверху регулятором. А вот что вполне можно сделать, так это рассчитать Центральному банку некую справедливую величину процентной ставки по ряду типичных кредитных продуктов для корпоративных заемщиков исходя из принятых регулятором подходов и оценок риска. Здесь крайне важный момент состоит в том, что ЦБ таким образом принимает на себя ответственность за выставляемый им уровень ставок. Аналогичным образом банки будут нести моральную ответственность за превышение индикативной ставки. И тогда, я убежден, четверка банков-госмонополистов постепенно снизит свои притязания к уровню маржи и удешевит кредиты. А вслед за маркетмейкерами понизят ставки и остальные банки.

—Переоцененныйрубль,каквынераззаявляли,являетсясегоднясерьезнымтормозомроста,подрываетвнешнююивнутреннююконкурентоспособностьнашихпроизводителей.Центробанкумываетруки —вусловияхпереходакполитикетаргетированияинфляциионсущественноослабилрегулированиеобменногокурса

— Действительно, ЦБ сконцентрировался на таргете инфляции, ослабив управление курсом. В результате мы получили, с одной стороны, существенно большую волатильность курса, а с другой — в условиях систематического большого профицита текущего счета платежного баланса — тенденцию укрепления реального курса рубля. По отношению к доллару рубль сегодня в реальном выражении более чем на 20 процентов тяжелее, чем в 2007 году. Эффект девальвации 2008–2009 годов давным-давно испарился.

—Одноизсущественныхдостиженийэкономическихдискуссийпоследнихмесяцев —практическиединодушное (дажеЦБскрепясердцеисоговорками,носогласился)решениеонеобходимостирасширениямандатаЦентральногобанка,егозаконодательногонаделенияответственностьюнетолькозаценовуюстабильность,нотакжезаэкономическийростизанятость.Насколькоэтоважно,по-вашему?

— Это вопрос принципиальной важности. Но дело, конечно, не сводится к вписыванию еще одного абзаца в соответствующий пункт Закона «О Банке России». Чрезвычайно важно разработать соответствующие инструменты. В частности, меры и усилия по снижению процентных ставок в экономике должны быть транслированы в конкретные программные документы ЦБ, прежде всего в «Основные направления денежно-кредитной политики» и в соответствующие инструменты рефинансирования.    

О ликвидации большой науки

Александр Привалов

Александр Привалов

С тем, что Академия наук нуждается в серьёзных реформах, спору нет, но пока никто не думал, что её просто прихлопнут, — а вышло именно так. Правительство внесло в Думу законопроект, фактически упраздняющий Российскую академию наук. Если (когда) его примут, Академия станет чем-то вроде драмкружка: общественное объединение учёных, которые могут где-нибудь там собираться и чего-нибудь этакое обсуждать, пока им не надоест. Научные учреждения им более подчиняться не будут, собственность любого рода у них заберут — и пожалуют взамен оклады «не менее 100 тыс. руб.». Научные учреждения, которыми ныне владеет и руководит Академия (а также сливаемые с нею РАМН и РАСХН), перейдут к вновь образуемому федеральному агентству или иным ведомствам. Будущая «Академия» станет органом всего лишь консультативным, причём маловлиятельным: все решения о путях развития науки будут принимать исключительно чиновники — во всю мощь собственного научного багажа. Российская наука, с петровских времён игравшая решающую роль в определении путей своего развития, будет низведена к ролям без слов. Вскоре наука усохнет до масштабов, задаваемых новой системой управления ею. Очаги учёности в России, будем надеяться, ещё сохранятся, но со всякой надеждой на большую науку страна расстанется — по-видимому, навсегда.

Впечатляет уровень аргументации, сопроводившей внезапный законопроект. Надо-де дать учёным спокойно заниматься наукой, избавив их от несвойственной им функции управления имуществом. Но тогда непонятно, почему владение имуществом мешает только Академии. А ректорам, например, оно не мешает? А то у иных университетов уже две дюжины зданий в центре Москвы, а они всё хотят ещё. Или взять министров — как же их, бедолаг, отвлекает необходимость управлять принадлежащими министерствам зданиями и коммунальным хозяйством! Нет, объясняют нам; министры справляются с управлением недвижимостью, а вот Академия не справляется: у неё, видите ли, половина объектов не оформлена должным образом! Ну да; хозяйство большое, старое, каким-то маетностям сотни лет — немудрено, что не все бумаги в порядке. Так может, помогли бы с оформлением, чем отбирать-то? Вы не понимаете, объясняют нам. Они часть площадей сдают в аренду по ценам ниже рыночных! Нет, вы только вообразите: ниже рыночных! Не возразишь: резон. Трёхсотлетняя громада Академии — да, сегодня она далеко не в порядке, но громада — сносится; страна лишается фундаментальной науки как системы — ради чего? Ради борьбы с грошовой коррупцией. Чиновники в будущем федеральном агентстве будут, разумеется, сплошь ангелы.