Эксперимент - [5]

Только тут она поняла, что в комнате есть еще кто-то.

Резиновая маска накрыла ее нос и рот. Молли хотела было вывернуться, но ее голова была прижата к столу. Она попыталась высвободить голову, отчаянно царапая края маски. Ее тут же схватили за руки и надежно привязали запястья к столу. Судорожным вдохом она втянула резко пахнущий газ, ощутив, как он обжигает гортань, и тут же зашлась в приступе спазматического кашля. Молли снова попыталась скинуть маску, но та держалась крепко. Непроизвольно она сделала еще вдох. Она переставала чувствовать свои руки и ноги. Свет стал меркнуть; ярко-белое стало серым.

Черным.

Она услышала чей-то голос:

– А теперь бери кровь.

Но эти слова уже ничего для нее не значили. Совсем ничего.

– Ох ты господи! Что же ты тут наделала!

Голос принадлежал Роми – это все, что она смогла понять. Остальное, похоже, оставалось за пределами ее сознания. Где она? И где была?

Почему так болит голова и пересохло в горле?

– Ну же, Молли-Дуролли, открой глаза.

Она застонала. От собственного стона у нее зазвенело в голове.

– Твою мать, открой глаза, Молли. Ты изгадила всю комнату.

Она перевернулась на спину. Сквозь прикрытые веки свет казался кроваво-красным. Она предприняла отчаянную попытку открыть глаза и поймать взглядом лицо Роми.

Его темные глаза смотрели на нее с отвращением. Напомаженные волосы были зачесаны назад и блестели на свету, как медный шлем. Софи тоже была здесь. Она стояла, скрестив руки поверх шарообразных грудей, на лице читалась легкая насмешка. Молли охватило еще большее отчаяние, когда она увидела Софи и Роми, стоявших бок о бок, словно давние любовники, которыми они когда-то были. А может, оставались до сих пор. Эта лошадиная морда, Софи, вечно торчит поблизости, стараясь оттереть Молли. А теперь она еще приперлась в ее комнату, куда не имела никакого права приходить.

Разозлившись, Молли попыталась сесть, однако в глазах потемнело, и она снова повалилась на кровать.

– Мне плохо, – пробормотала она.

– Тебе уже давно плохо, – уточнил Роми. – А теперь давай приведи себя в порядок. Софи тебе поможет.

– Я не хочу, чтобы она до меня дотрагивалась. Убери ее отсюда.

– Сдалась мне твоя халупа, плоскодонка! – фыркнула Софи и вышла.

Молли простонала:

– Роми, я не помню, что со мной произошло.

– Да ничего не произошло. Ты вернулась и пошла спать. И заблевала всю подушку.

Она еще раз попыталась сесть. Помогать ей он не стал, вообще не дотронулся. Еще бы, от нее такой ужасный запах. Он встал и направился к двери, предоставив ей самой возиться с грязным постельным бельем.

– Роми, – окликнула она.

– А?

– Как я сюда попала?

Он засмеялся:

– Офигеть! Здорово ты нахрюкалась, а? – Он вышел.

Молли долго сидела, спустив ноги с кровати, пытаясь восстановить события последних нескольких часов. Стараясь избавиться от остаточного головокружения.

Она помнила только, что был клиент. Человек в зеленом. Какая-то комната с огромным зеркалом. И там был стол.

Однако самого секса она не помнила. Возможно, она постаралась выкинуть его из головы. Возможно, это было так отвратительно, что она загнала это в подсознание, – такой способ защиты она успешно применяла с самого детства. Лишь иногда она позволяла обрывкам детских воспоминаний вернуться. Это были главным образом хорошие воспоминания, у нее имелось несколько таких – о ее детстве в Бофорте, и она могла по своему желанию вызывать их. Или подавлять – тоже по желанию.

Но что произошло сегодня днем – она вообще не могла вспомнить.

Боже, ну и воняет от нее! Она посмотрела на блузку – та была испачкана рвотой. Пуговицы были застегнуты неправильно, в промежутках виднелось голое тело.

Молли принялась раздеваться: скинула блузку, стянула мини-юбку и оставила их горкой лежать на полу. Нетвердым шагом добравшись до душа, она пустила воду.

Похолоднее. Ей нужен холод.

Под летящими из душа струйками в ее голове начало немного проясняться. При этом еще одно смутное воспоминание обрело четкость. Человек в зеленом нависает над ней. Разглядывает ее. И путы, охватившие ее запястья и лодыжки.

Она посмотрела на руки и увидела кольцеобразные следы, словно от наручников. Он привязал ее – не так уж необычно. Ох уж эти мужчины с их безумными забавами.

Затем ее взгляд остановился на другом синяке – на сгибе левой руки. Он был совсем бледный, она с трудом разглядела синеватый кружок. А в самом его центре, словно сердцевина мишени, виднелся след от укола.

Она попыталась вспомнить иглу, но не смогла. Все, что ей припоминалось, – человек в хирургической маске.

И еще стол.

Холодная вода стекала по ее плечам. Дрожащая Молли глядела на след от иглы, спрашивая себя, что же еще она забыла.

3

Из динамика на стене раздался голос медсестры:

– Доктор Харпер, срочно подойдите сюда.

Тоби Харпер очнулась, обнаружив, что заснула прямо у себя за столом, положив голову на стопку медицинских журналов. Она неохотно выпрямилась, щурясь от света настольной лампы. Латунные часы на столе показывали 4:49 утра. Неужели она и впрямь проспала почти сорок минут? Ей казалось, что она прилегла всего минуту назад. Строчки в журнальной статье, которую она читала, начали расплываться, и она подумала, что нужно дать глазам немного отдохнуть. Большего и не требовалось, всего лишь короткая передышка от скучного текста, набранного к тому же нестерпимо мелким шрифтом. Журнал все еще был открыт на той статье, в которой она пыталась разобраться; на смятой странице остался отпечаток щеки. «Рандомизированное контрольное исследование сравнения эффективности ламивудина и зидовудина в лечении ВИЧ-пациентов с количеством CD4 + клеток менее чем 500 на см