Эксперимент Джона Старка - [8]

Верхние помещения состояли из одной огромной комнаты, слабо освещенной лунным светом, струящимся сквозь забранные частыми решетками окна. Просторная комната имела призрачный вид благодаря полосам белого лунного света и плывущим по полу островам черных теней. Внезапно с моих пересохших губ слетел нечеловеческий вопль.

Передо мной стоял Ужас. Лунный свет неясно высвечивал силуэт кошмара и безумия. В целом он походил на человеческую фигуру, хотя и вдвое превосходил ее высотой, но гигантские ноги существа оканчивались огромными копытами, а вместо рук вокруг раздутого туловища колебалась, подобно змеям, дюжина щупалец. Кожа существа имела лепрозный зеленоватый как у рептилий оттенок, а венчал ужасное впечатление взгляд его искрящихся миллионами крошечных огненных граней глаз, которыми чудовище уставилось на меня, повернув ко мне дряблые, в пятнах крови, щеки. Его коническая уродливая голова совершенно не напоминала голову гуманоида, но все же, в ней не было и сходства с бестией в том смысле, как это понимают люди. Оторвав взгляд от этой ужасной головы ради сохранения собственного рассудка, я обнаружил другой ужас, определенно указывающий на недавние события. У гигантских копыт лежали расчлененные, изорванные клыками останки человеческого тела, а полоса лунного света падала на отделенную голову, уставившуюся остекленелыми мертвыми глазами в потолок – голову Джона Старка.

Всеобъемлющий страх иногда побеждает сам себя. При виде двинувшегося ко мне мерзкого дьявола, мой страх был сметен пламенеющей яростью неустрашимого древнего воина. Взмахнув мечом, я прыгнул вперед, чтобы встретить чудовище, и лезвие со свистом отсекло половину щупалец, осыпавшихся на пол и продолжающих извиваться там подобно змеям.

С пронзительным отвратительным воплем чудовище взмыло в воздух и рухнуло на меня обеими ногами. Удар ужасных копыт сломал мою поднятую руку как спичку и отбросил меня на пол. С победным ревом чудовище снова попыталось растоптать меня в тяжелом танце смерти, от которого застонал и зашатался весь дом. Сам не знаю как, но мне удалось извернуться и избежать грохочущих копыт, готовых размолотить меня в кровавую кашу. Откатившись, я вновь вскочил на ноги, осененный одной лишь мыслью: вызванный из бесформенной пустоты и материализовавшийся в конкретном пространстве демон оказался уязвим для обычного оружия. Здоровой рукой я покрепче стиснул меч, благословленный в старые времена святым на борьбу с силами тьмы, и меня будто понесла на своем гребне красная волна боевой ярости.

Чудовище неуклюже повернулось ко мне, но я с воинственным бессловесным воплем взлетел в воздух и, вложив в удар весь до последней унции вес своего мощного тела, рассек рыхлую неповоротливую тушу чудовища так, что отвратительное туловище упало по одну сторону, а гигантские ноги – по другую. Но существо еще не умерло, потому что оно поползло ко мне на щупальцах, поднимая мерзкую голову с горящими глазами и плюясь ядом с раздвоенного языка. Я снова взмахнул мечом и продолжал наносить удары раз за разом, рубя чудовище на куски, каждый из которых корчился, будто жил сам по себе – до тех пор, пока я не разрубил на куски голову – и тогда я увидел, как разбросанные куски меняют свою форму и субстанцию. Похоже, в теле существа не было костей. Не считая огромных твердых копыт и крокодильих клыков, чудовище было отвратительно дряблым и мясистым наподобие жабы или паука.

Вскоре частицы плоти на моих глазах расплавились в черную вонючую жидкость, растекшуюся по останкам того, что было Джоном Старком. Частицы плоти и костей оседали и растворялись в огромной черной луже наподобие соли в воде, до тех пор, пока не исчезли окончательно – превратились в один мерзкий черный омут, бурлящий водоворотами посреди комнаты и сверкающий мириадами граней и блесток света, как будто в комнате горели глаза бессчетного множества огромных пауков. Тогда я повернулся и бросился вниз по лестнице.

На нижней площадке я споткнулся о что-то мягкое и знакомый скулеж вывел меня из лабиринтов невыразимого ужаса, в которых я пребывал. Марджори ослушалась меня: она вернулась в этот дом ужаса. Теперь она лежала передо мной в глубоком обмороке и над ней стоял верный Бозо. Да, не сомневаюсь, что проиграй я эту жестокую битву – и пес отдал бы жизнь, спасая свою хозяйку от кровожадного чудовища. Всхлипывая от ужаса, я поднял девушку с пола, прижимая ее обмякшее тело к себе, а Бозо вдруг присел и зарычал, уставясь на испещренную пятнами лунного света лестницу. Проследив его взгляд, я увидел, как по ступеням лениво стекает черный блестящий поток.

Я бросился прочь из этого особняка, как будто убегал из самой преисподней, но успел задержаться в старой кладовой, чтобы торопливо пошарить рукой по столу, где раньше были свечи. По столу были рассыпаны горелые спички, но я нашел одну целую, поспешно зажег ее и бросил в груду старых бумаг у стены. Старое сухое дерево мигом загорелось и вскоре полыхало яростным пожаром.

Наблюдая за горящим домом вместе с Марджори и Бозо я, по крайней мере, знал то, о чем не догадывались горожане: здесь, в языках пламени исчезал нависающий над городом и пригородами Ужас – исчезал, как я от души надеюсь, навсегда...