Экспедиция «Тигрис» - [86]

В это время на борт «Тигриса» прибыли чиновники иммиграционной службы и, не подозревая о случившейся драме, учтиво попросили «одолжить» им на несколько минут наши одиннадцать паспортов. С другой стороны того же пирса разгружался норвежский сухогруз «Тир», капитан которого пригласил нас на дивный обед, и мы без каких-либо возражений со стороны местных чинов пересекли разделявшую нас полоску оманской территории.

Следующий день была пятница, и вся жизнь в порту замерла. Мы вытащили на пирс рулевые весла и принялись выправлять покосившиеся конструкции. Как и накануне, над нами то и дело совсем низко кружил вертолет. Представитель морского агентства передал, что султан еще не подписал разрешение, но, как только он придет в канцелярию, все будет сделано в тот же миг. А пока мы должны оставаться на борту «Тигриса».

В субботу к нам на борт явились четыре деятеля, которые вежливо попросили разрешить им осмотреть судно. Явно удовлетворенные увиденным, они подошли ко мне и, приветливо улыбаясь, осведомились, нельзя ли также спуститься в трюм. Я с не менее приветливой улыбкой попытался разъяснить им, что у нас нет трюма, вообще под палубой ничего нет, всё на виду, и стал описывать устройство «Тигриса». Корпус из бунтов... По образцу шумерского ма-гур... Инспекторы нахмурились, дружелюбия как не бывало, и двое из них с нескрываемой подозрительностью начали заглядывать под матрасы и палубные доски, а остальные двое подвергли меня перекрестному допросу. За каждым ответом следовал новый вопрос. Для меня стало очевидно, что это сотрудники сыскной или тайной полиции, которым поручили произвести заключительную проверку, прежде чем впускать нас в султанат, и я принес камышовую модель, связанную индейцами с Титикаки, а также вырезки из газет других арабских стран и письмо норвежского Министерства иностранных дел. Тем не менее инспекторы покидали ладью отнюдь не убежденные в том, что у нас нет трюма. Так или иначе, следом за ними в охраняемую зону порта была допущена молодая англичанка, которая взяла интервью для «Оман таймс», после чего явился с доброй вестью морской агент: султан Кабус подписал разрешение, мы можем, «находясь под наблюдением», посетить Маскат и снимать все, кроме нового дворца султана.

Современный Порт-Кабус выстроен в бухте на месте старого селения Эль-Матрах; от столицы и султанской резиденции его отделяют лишь иссеченные вертикальными складками утесы, окаймленные петлей дороги. Рыбный рынок на берегу и фруктовый базар среди старых домов Эль-Матраха не менее и не более живописны, чем такие же базары в других арабских селениях, куда еще не проторили путь туристы, но лица здесь удивительные. Собери Голливуд для библейского фильма столько длиннобородых мужей с изумительным профилем, я сказал бы, что продюсер хватил через край, но султан-то уж вряд ли старался специально для нас. Особенно внушительно смотрелись старцы с орлиным носом, гордо носившие на поясе кривой серебряный кинжал мастерской работы. Возможно, из-за длинного халата, чалмы и бороды они казались старше своего истинного возраста. Вообще-то седые бороды преобладали над черными, нередко они раздваивались, и у многих достигали пояса, как у Деда-Мороза или Мафусаила. Что ни лицо, то картина, и Карло лихорадочно щелкал затворами своих фотоаппаратов.

На базарах, на узких улочках, да и везде, где нам довелось побывать, чувствовалось, что Оман — древний тигель, в котором сплавлялись семитские, персидские, пакистанские, индийские и африканские типы. В облике людей я видел подтверждение того, что нам известно об истории этого края. Задолго до дней пророка Оман был центром мореплавания, привлекавшим парусники из Азии и Африки. Используя муссон, летом африканские купцы шли на север — в Оман, Пакистан, Индию, а зимой возвращались в Африку вместе с торговцам из Аравии и с Азиатского материка. И португальские завоеватели не замедлили оценить стратегическое положение Омана в центре ближневосточных морских путей, как только Васко да Гама позаимствовал у арабов плоды их вековых наблюдений над муссонами.

Маскат стал столицей Омана прежде всего благодаря современному порту, а раньше главным городом был Эс-Сохар, лежащий севернее на открытом берегу, мимо которого мы прошли. Там парусники могли становиться на якорь на мелководье, и оттуда было несложно дойти до входа в залив, где пролегали пути к Бахрейну, Персии, Месопотамии. Но в Эс-Сохаре нет защищенной гавани, а потому он был забыт внешним миром, когда султан Кабус приступил к модернизации Омана и начал с новой столицы. На горе над старой гаванью Маската появился роскошный дворец, а центром морских перевозок стал расположенный рядом Порт-Кабус. В это же время в процветающей столице и около нее были построены большой международный аэропорт, шоссейные дороги, административные и правительственные здания.

Тем интереснее было для меня услышать упоминание Эс-Сохара уже в первый наш вечер на берегу, во время обеда, данного в честь членов экспедиции генеральным директором порта англичанином Бэрри Меткалфом и его супругой Кэт. Кто-то сказал, что в районе Эс-Сохара можно увидеть маленькие лодки, похожие на нашу ладью. Мы как раз пришли с базара распаренные и усталые и не отреагировали на эти слова, ибо Меткалфы и двое их соседей предложили нам воспользоваться ванной. Исполнив танец радости и благодарности под чистыми струями душа, мы словно заново родились на свет и блаженно погрузились в мягкие кресла, вооруженные тарелками с цыплячьим рагу и огромными кружками, в которых пенилось холодное пиво. Только тут до меня постепенно дошло, что человек, говоривший о лодках под Эс-Сохаром, не кто иной, как видный итальянский археолог Паоло Коста, генеральный инспектор Управления древностей в Оманском султанате. Несмотря на пышный титул, Коста оказался очень простым и добродушным человеком, мы быстро перешли на «ты» и углубились в далекие тысячелетия, когда мусульманская вера и архитектура еще не распространились до Омана.