Экспансия Красной Звезды - [42]

…А дальше был приезд наших посольских, каких-то чинов из токийской полиции, и еще бог знает кого. Мне по поводу нападения даже сказать им нечего, охрана в тот момент видела гораздо больше. Так что меня вскоре отпустили спать, а все показания давал уже Вячеслав. Единственное – я сразу заявил полицейским, что никаких претензий к нападавшему у меня нет. Человек этот явно убит горем и вообще не понимал, что делал. Он не сталкер, и уж тем более не хейтер. Может, я глубоко неправ, но меня почему-то тронула его любовь к Вере. Хоть кто-то ее любит, пусть и такой странной, ненормальной любовью…

* * *

Утро у нас начинается с общего завтрака в гостиной моего номера и просмотра последних новостей по телевизору. Везде идет одно и тоже, словно японцам показать больше нечего – нападение маньяка на Селезнева, короткий разговор журналистов с Селезневым у отеля, кадры из фильма про Селезнева, отрывки из его интервью каналу NHK.

– Я что, все проспал?! – качает головой офигевший от такого потока новостей Александров.

– Пить меньше надо – ворчит Латышев – пока ты дрых в посольстве, мы здесь полночи на ушах все стояли.

– Ну, Витька, с тобой точно не соскучишься – то террористы в Лондоне, то маньяки в Токио! – хохочет Валентиныч.

Смешно алкашу… Посмотрел бы я, как он веселился бы в Савойе. Или в Киото. Вон Славку аж передернуло от его слов, наверное тоже вспомнил корейцев. Надо попросить, чтобы мой бодигард добавил побольше информации о поведении Александрова, когда станет писать свой отчет после командировки.

– Слушайте, да он из покойной Веры настоящего идола себе сделал! – продолжает остроумничать Валентиныч.

Теперь на экране телевизора комната моего неудавшегося «убийцы» – журналисты уже и дома у него успели побывать. Крохотная каморка площадью метров пять от силы, низкий потолок, узкая кровать у стены, письменный стол. В комнатушке очень тесно, и обстановка весьма скромная, я бы даже сказал – аскетичная. Зато есть стойка с видеомагнитофоном, подключенным к небольшому телевизору, и с хорошей стерео аппаратурой, на них парень денег явно не пожалел. И вся комната от пола до потолка увешана фотографиями «Red Stars».

В ногах кровати на стене висит огромный плакат с изображением Веры в образе гейши – это когда нас с девчонками снимали в парке Нью Отани. Над столом увеличенная фотография с разворота в Vogue – Вера на ней в строгом смокинге, но мы со звездочками безжалостно там обрезаны. Оператор продолжает снимать стену крупным планом, и у меня самого отвисает челюсть – здесь даже есть провокационная фотография Веры в купальнике из английского таблоида, та самая, из бассейна в Савойе. И просто огромное количество разных фото из газет и журналов, с кучей вырезок со статьями.

– Ни фига себе… Да, у парня дома настоящий иконостас! – ерничает Валентиныч – создал себе япошка русскую богиню.

– Володь, помолчи уже…

Латышев правильно оценил мое мрачное настроение, Александров сейчас просто нарывается на хороший хук справа. И самое интересное – потом любой в этой гостиной подтвердит, что он сам случайно налетел на угол стола. Ага… споткнулся спьяну и пару раз сам приложился, алкашина позорный! Вот уверен я в этих людях, никто из них меня не сдаст. А некоторые еще и от себя с удовольствием добавили бы этому придурку.

– Так, товарищи! – хлопает по столу ладонью Владимир Петрович и решительно выключает телевизор – Надеюсь, все уже поняли, что нас ожидает внизу? Держимся рядом, никто не отстает, иначе сразу попадете в лапы к кровожадным журналистам. Комментировать происходящее имеет право только Виктор, как пострадавшая сторона. Все остальные молчат как рыбы.

Мои спутники, кивнув, встают из-за стола. Завтрак окончен, всем пора заняться делом, ради которого и прилетели в Японию.

На конференции сегодня по регламенту мое выступление – короткое, но ответственное. Основные тезисы к нему я набросал еще в Москве, здесь лишь их подкорректировал. Например, обтекаемое прежде выражение «глобальное затемнение» заменил на более конкретное и емкое – «ядерная ночь». Все равно наши ученые из Института физики атмосферы скоро предоставят миру свою научную оценку возможных последствий ядерной войны, подтверждающие мои слова. Я просто месяц назад первым «поднял волну» и этим спровоцировал ускорение их исследований года на три, как минимум. В принципе, они бы и без меня с этим прекрасно справились, но гораздо позже. А нам-то нужно именно сейчас, пока в Штатах готовы еще к ратификации Договора по ОСВ – 2.

– Виктор, притормози… – ловит меня за рукав Владимир Петрович и закрывает передо моим носом дверь, отсекая от меня, вышедших из номера коллег – Мне вот какая мысль ночью в голову пришла… Смотри: спокойный парень, студент, не псих… с чего вдруг такая агрессия, чтобы с ножом на тебя бросаться? Не думаешь, что его кто-то мог специально накрутить?

– На кого грешите? – удивленно поднимаю я бровь.

– Да, есть у тебя один «верный друг», забыл?

– Тот, который «лучший после Гитлера»? – улыбаюсь я – Нет, Владимир Петрович, это не он. Про Саттера вообще забудьте, больше он никого не потревожит.

– С чего вдруг такая уверенность?