– Ильяс тебя совсем заездил.
– Ничего… сейчас в график с тренировками войду, и станет полегче.
Заставляю себя встать и помыть руки. Потом сооружаю бутерброд с колбасой. Но есть и, правда, совсем не хочется. Вяло жую, тупо уставившись в одну точку над плитой. Ем безо всякого удовольствия, даже вкуса колбасы не чувствую.
Молчим… Каждый думает о своем. За окном в саду стрекочут ночные цикады – обожаю этот успокаивающий, размеренный звук. Как же хорошо, что мы переехали за город, а то сидели бы сейчас в душной городской квартире. Вот, оказывается, с Имантом можно и комфортно молчать за столом, он хорошо чувствует эту грань, когда любые слова лишние.
– А где наш пострел?
– Умаялся и дрыхнет наверху. Я его вечером погонял по саду хорошенько, чтобы вся дурь вышла.
Я фыркаю и тянусь за чаем. Это как же надо было пса загонять, чтобы он даже не спустился меня встречать?! Изверг этот Имант, как есть изверг!
– Завтра в 12.00 в ЦК совещание в отделе культуры, тебе не мешало бы съездить. Только оденься прилично, не зли товарищей, у них и так на тебя аллергия.
Щелк, щелк, сушки закончились.
– Пусть супрастин выпьют. А по какому поводу совещаться будем?
– Композиторов собирают и поэтов песенников. К Олимпиаде нужны песни. Поучаствуешь?
– Не вопрос. Долго ли с айфона скачать. У меня даже готовый список где-то был. А это что – Романов распорядился?
– Романов. Но сам тебе звонить не захотел.
– Все дуется на меня? Когда только надоест…
Имант пожимает плечами и ищет рукой сушку в вазочке, не находит. Его любовь к разным баранкам забавна, они у нас в доме теперь не переводятся – мама за этим особенно следит. Ну, должен же человек иметь хоть какие-то слабости?
– Матери почему не звонишь?
– Вчера звонил и завтра позвоню, а сегодня замотался. Как они там отдыхают?
– Нормально. Сегодня в Домском соборе были на концерте органной музыки.
– Везет им… я бы тоже не отказался.
– Успеешь. Какие твои годы…
– Сам-то понял, чего сейчас сказал?
Мы переглядываемся и начинаем смеяться. Вернее смеюсь я, а Веверс только скупо улыбается. Но для него и это достижение. Эх, кто же знает, сколько мне здесь отмерено? При таком темпе жизни и при таких врагах я ведь и до двадцати могу не дотянуть. Допиваю чай, иду мыть чашку.
– Хорошо посидели. Нужно будет повторить.
Теперь уже фыркает генерал. Смешно ему. А чего я такого сказал?
– Завтра к тебе один товарищ после обеда подъедет – очень хороший массажист, причем со спортивным уклоном.
Ага…! А это уже моя боевая подруга заботу обо мне проявила. Вот спасибо! Зацелую завтра свою красавицу.
– У вас там хоть найдется помещение для массажного стола?
– Для этого у меня комната отдыха есть. А вообще, конечно, тесновато нам уже стало в этих стенах. У танцевальной группы своего помещения нет, у Львовой в мастерской тетушки буквально на головах друг у друга сидят. Да, и в репетиционной тоже места не хватает.
– Аппетит приходит во время еды.
– Растем же…
Махнув на прощанье Иманту рукой, тащу свое бренное тело к лестнице. А может, мне прямо здесь где-нибудь упасть, чтобы наверх не подниматься…?
13 августа 1979 года, понедельник
Москва
А утром все снова пошло по заведенному графику: ранний подъем, пробежка, душ, завтрак, тренировка. В студию приезжаю только, чтобы переодеться в строгий костюм – двойку, и удостовериться, что все мои сотрудники вкалывают. Но некоторым даже поздороваться с любимым начальством некогда – все в делах, аки пчелки.
Вздохнув, еду на Старую площадь. На черной служебной Волге, конечно. А то от вида моего Мерседеса в ЦК у кого-нибудь несварение может случиться. Или нервный тик. Приходится мне мимикрировать под местных партийных чиновников, чтобы не оскорбить их своим внешним видом: обычная черная Волга, темный костюм с белой рубашкой и галстуком, даже туфли с носками сегодня надел вместо привычных мокасин на босу ногу. Ну, и охрану свою, конечно, тоже оставляю в машине, со мной через посты идет только Михаил. Да, и он остается за дверями конференц-зала, где будет происходить совещание.
Вхожу туда и прямо застываю на пороге – у-ух-х… кого здесь только нет! Все корифеи советской эстрадной песни собрались: и Пахмутова с Добронравовым, и Рождественский с Евтушенко, и Зацепин с Тухмановым… Наверняка и других знаменитостей здесь полно, только я в лицо мало кого из них помню. Или просто не узнаю пока. Хотя вот еще признал Никиту Богословского. Микаэла Таривердиева тоже… Этих двух мастодонтов из Союза Композиторов вообще трудно не узнать, уж больно у них характерная внешность.
Задумчиво окидываю взглядом зал… Ну, и куда мне здесь сесть? Так-то по молодости лет мое место в самом последнее ряду. Но по статусу звезды мирового уровня и финансовому вкладу в экономику страны – в первом. А уж по должности помощника Генсека по культуре – вообще в президиуме. И самое смешное, что оттуда меня выгнать ни у кого духу не хватит. Но мне гусей зачем дразнить перед США? Ведь эти суки цэковские сегодня же настучат Романову, да еще так все вывернут, что тот окончательно взбеленится. Нет уж, проявлю-ка я комсомольскую скромность. Вон в средних рядах с рядом с Зацепиным пара свободных мест есть…
