Экспансия – I - [111]

Роумэн — I

Когда от парка Ретиро едешь вниз к Сибелес, надо обязательно прижиматься к фонтану, если ты намерен повернуть в направлении к Аточе, а ему надо было попасть именно туда, потому что Роберт Харрис, упившийся прошлой ночью до положения риз, просил Пола заехать за ним в отель «Филипе кватро» и пообедать вместе, — «у меня синдром похмелья, мир не мил, спасайте, Макса все еще нет в ИТТ, я умираю».

Роумэн сразу же позвонил в ИТТ: ему сказали, что доктор Брунн уже работает в архиве, от сердца отлегло — не сбежал, и он отправился в Харрису — англичанин того стоил.

Время не поджимало, Харрис точного срока не назначил, поэтому Роумэн, зная безумный нрав испанцев — только дорвется до руля, и сразу что есть мочи жмет на акселератор, камикадзе какие-то, а не водители, — чуть что не прижимался к гранитным плитам; задолго до светофора начал плавно притормаживать, лучше потерять две минуты, чем опоздать на два часа, если стукнешься с кем-либо; когда он ощутил резкий удар и машину вытолкнуло на пешеходную линию (слава богу, пешеходы еще не ринулись переходить улицу), стало невыразимо обидно: если б хоть в чем нарушил правила, и хотя «форд» застрахован, теперь надо ждать полицию, здесь ужасно дотошно оформляют протокол, совершенно не жалеют время, на это уйдет не менее часа, будь ты неладен, бешеный кабальеро!

Однако за рулем старенького «шевроле», взятого, как оказалось, напрокат, сидел не кабальеро, а девушка. Она выскочила из машины, схватилась за голову и закричала:

— Какого черта вы ездите, как старая бабка?!

— Какого черта вы носитесь, как псих? — в тон ей ответил Роумэн, открыв дверь «форда», но из машины не вылез.

Девушка была вся обсыпана веснушками, нос — вздорный, глаза голубые; длинные, черные как смоль волосы казались париком, она прямо-таки обязана быть блондинкой.

«Наверное, скандинавка, — подумал Роумэн. — Совершенно тот тип женщины, который мне нравится, и снова веснушки, прямо как по заказу».

— Что мне делать в этом чертовом городе?! — бушевала девушка. — Я не знаю их языка, что мне делать?!

— Платить мне деньги, — ответил Роумэн, — и убираться отсюда подобру-поздорову, пока не приехала полиция. Здесь за нарушение правил сажают в участок.

— Как я поеду?! — продолжала бушевать девушка. — На чем?! Да вылезете же вы, наконец, из своей чертовой машины! Что, у вас бронированная задница?! Я радиатор разбила!

Роумэн вылез; нос «шевроле» действительно был разбит всмятку.

— Надо толкать к тротуару, — сказал Роумэн. — Платите за то, что помяли мой бампер, тогда помогу.

— Еще чего! Это вы мне платите! Вы резко затормозили, поэтому я в вас врезалась.

— А может, я это сделал нарочно? Хотел получить с вас страховку. Откуда вы знаете?

— Как вам не стыдно! Помогите же мне!

Роумэн посмотрел бампер своей машины, помят был не очень сильно, но без полицейского протокола мастерская вряд ли возмется чинить по страховке, потребует платить наличными, хотя можно всучить пару бутылок виски хозяину; черт с ним, дам виски; девушка хороша, нельзя постоянно проходить мимо того, что кажется тебе мечтою; ты не находил себе места после Бургоса, когда потерял ту рыжую; сейчас потеряешь эту черную; умрешь бобылем со склочным характером, ничего, Харрис подождет, пусть отмокнет в ванной.

— Выворачивайте руль, — сказал Роумэн. — Как только зажжется красный свет, начнем толкать. Шоферы станут истерично сигналить, но вы не обращайте внимания, кричите им «ходер» и продолжайте толкать вашу лайбу.

— Что такое «ходер»?

— Это значит «заниматься любовью».

— Пусть бы они помогли нам, а не ехали заниматься любовью…

Они сдвинули машину с места, дальше она легко пошла под уклон, Роумэн вертел руль, кричал шоферам «уно моментико», девушка громко повторяла «ходер», улица смеялась, хоть водители продолжали сигналить.

Поставив машину возле отеля, Роумэн еще раз оглядел «шевроле», вода из радиатора по-прежнему текла тонкой струйкой.

— Что делать? — спросила девушка растерянно.

— Пошли, отгоним мой «форд».

— Идите сами, у меня в машине багаж.

— Испанцы не воруют.

— Так я вам и поверю! Мне дедушка говорил, что они все жулики.

— А он хоть раз был здесь?

— Нет, но он был очень начитанный.

Роумэн сломался пополам; смеялся он, как всегда, беззвучно; махнул рукой и побежал к «форду». Когда дали красный свет, он в нарушение всех правил пересек улицу и запарковал свою машину возле «шевроле».

— Перетаскивайте багаж ко мне, — сказал он. — А там решим, что делать.

— Это вы перетаскивайте мой багаж! Разбили машину и тут же начинаете эксплуатировать несчастную девушку.

— Покажите-ка зубы…

— Что?! Я разбила рот?!

— Нет, просто я хочу поглядеть, какие у вас острые зубы.

Девушка улыбнулась; улыбка у нее была внезапная, лицо сразу изменилось, лоб разгладился, стало видно, какой он большой и выпуклый; исчезли ранние морщинки возле длинных голубых глаз; никакой косметики; но она не так молода, как мне показалось вначале, подумал Роумэн; ей не двадцать, как я думал, а вот-вот тридцать; тем лучше, девичье неведение предполагает в партнерстве юношескую неопытность, а мне скоро сорок…

Он помог ей перетащить баул, чемодан и большую полотняную сумку, на которой было вышито два слова: «Норвегия» и «Осло».