Экскурсант - [4]

— Ладно, порядком уже утомился на карачках, в полу-присяди и на пузе лазить, вот и отдохнем в этом сушеном арбузе, — подумал я, усаживаясь в «кресло».

Вот пошла Машенька в лес пописать, увидела медведя, заодно и покакала… Это про меня. Кресло засветилось по всей поверхности, синий свет, набрав силу, начал переходить в зеленый. Я попытался вскочить, но меня как будто что-то держало. Одежда моя, скукоживаясь, стала распадаться и «стекать» грязными ручейками хлопьев мелкой серой пыли по моему телу, как будто ее кислотой полили. Я почувствовал, что меня охватывает жар, отовсюду поползли тонкие, как паутинки, усики. Перед креслом, несколько раз мигнув, набирая силу, раскрылась янтарная сфера. Не успевая за всем смотреть, я просто застыл и, наверное, сделал все то, что про Машеньку было сказано. Страх моментально сожрал мои мозги, чувства и мысли. Видя, как эти пучки усиков входят в меня, я просто боялся пошевелиться. Боли не чувствовалось, но я, наверное, об этом просто не думал. И вдруг стало нарастать чувство спокойствия, но при всем этом мысли не становились ватными. Все на секунду замерло, а потом из кресла и потолка полезли новые пучки «усов».

— Все, я — жертва «чужих»… — как-то совершенно спокойно подумал я.

Все усы присоединены, все замерло. Свет! Он потихоньку перекрыл луч моего фонаря, оставшегося в целости и сохранности в моей неподвижной руке. Сжатая волна воздуха окатила меня. Со стороны «шлюза» раздался гул и скрежет, посыпались камни, щебень и пыль. В стороне моего «входа» наблюдалось оживленное движение, к сожалению, я не мог рассмотреть, что там творится, контраст света в отсеке и мрака снаружи делали происходящее малоразличимым и от того еще более ужасным. Наверное, услышав мой ужас, восприятие стало как будто многопоточным. Я видел и анализировал массу вещей, на которые раньше даже внимания не обратил бы. Коридор, по которому я скатился, сжимался, диафрагма пыталась закрыться, стягивая изорванные края. Это я видел отчетливо, как будто знал, а вот движения за ней воспринимались по-другому. Хаотические перемещения металла и пластика, скрежет, разлетающиеся в стороны фрагменты и капли. Первое, что пришло на ум, что в поединке после отдыха сошлись первый терминатор и его белее свежая модель, герои модных фильмов моей молодости. К шумовым добавились и световые эффекты. Зеленая молния прорезалась сквозь две синих вспышки, кусок диафрагмы превратился в серый сверкающий радужными переливами пар. На пол возле кресла упал веер металлических капель, которые сразу впитались, как будто их и не было. Дыма не было, вокруг меня как будто сомкнулась сфера, по которой скатилась еще горсть прилетевших от прохода металлических капель. Четыре зеленых молнии одна за другой закончились еще одной синей вспышкой. В переборке около диафрагмы возникла дыра, а вылетевшая из нее синяя вспышка разнесла мою оболочку брызгами янтарного огня. Сверкнула еще одна синяя вспышка, затем опустилась красная муть, и «монитор» оказался выключен. Я еще успел себе подумать: «Game over… Но все же красиво ведь было…»

*****

Мои ощущения после «перезагрузки» хочу по возможности пересказать максимально близко к оригиналу. Можно сказать: «Немного путаные показания очевидца».

Что-то мне подсказывало, что я не умер, знаете ли, утреннее ощущение, известное большинству мужчин. Значит — утро, вчера — гулянка, сегодня — на учебу. Идиотские, но очень прикольные сны — это классно. Странно, что спать не хочется, тело легкое, как будто спал сутки. Это даже к лучшему, волевое решение открыть глаза принято. Открываю глаза, поразившись увиденному, закрываю. Но в отличие от вчера Машенькиных маленьких радостей сделать не успел. Все тело опутано паутиной тонких зеленых трубочек-усиков. Все зря, так и не биться Елене Валентиновне в любовном экстазе со студентом 4-го курса факультета теоретической механики, «чужие» его на развод пустили. Страшно, а как вы думали? Но глаза боятся, а голова варит. Легонько поднимаю правую руку, ничего не препятствует движению, с ногой такая же обнадеживающая картина, открываю глаза, рука и нога совершенно свободны от этой техногенной паутины. Начинаю медленно поднимать вторую руку, трубочки-усики сразу отцепляются и втягиваются в стены и потолок капсулы, в которой я лежу. Все подсвечено зелененьким. Забавно танец строится, поднимаю голову, капсула распадается на фрагменты-осколки и фрагменты растворяются в стенах, полу, потолке.

— Дядя, ты свободен, как сопля в полете, видно как инкубатор для «чужих» ты не годишься. Все! Опять хочу Елену Валентиновну! Два раза! И еще Свету, подружку Вовочки, любимого сыночка декана, тоже два раза! Вот поперло-то, уймись, а то так и шворц сотрется. К делу, поручик, к делу! Вы, собственно, поручик, где, кто и как? Вот и выясняйте это, а то бабу ему подавай, а тут, может, кони недоены, да коровы неседланы, — пролетает ворох радостных мыслей, с облегчением позволивший закрыть глаза. — Жрать-то как охото!

Потягиваясь, я с удивлением замечаю левую руку. Нет, я не под кайфом, просто с рукой что-то. Пальцы. Их всего-то семь, зато какие! Два крайних короче остальных и тоньше, зато большой как у людей, только ногтя нет, есть большая подушечка по всему кругу, есть превышение суставчатости и степеней свободы у кисти немного больше, гнется лучше. Моя замечательная обновленная рука прекрасной плавностью переходит в обычное человеческое тело в районе груди и лопаток, хорошо, хоть цвет кожи такой же, как у человека нормального. То есть в перчатке рука и за нормальную сойти может.