Экскалибур - [30]

Я вновь присел на скамью, очень довольный встречей, и задумался, что за игры такие затеял Мерлин. Зачем ему понадобилась Киууилог? И с какой бы стати нанимать стряпуху, если ему отродясь никто не готовил?

Но размышлял я недолго: за земляным валом поднялась суматоха, малышня бросилась врассыпную. Я встал: появились двое мужчин, изо всех сил налегающие на веревку. Мгновение спустя выбежал Гавейн, и тут я увидел, кого ведут – гигантского и свирепого вороного жеребца. Он рвался на волю и едва не сдернул обоих вниз со стены, но те покрепче вцепились в недоуздок и потащили перепуганное животное вперед. Тут конь ринулся вниз по крутому склону внутреннего укрепления, увлекая за собою обоих. Гавейн закричал им – дескать, поосторожнее бы надо – и сам не то скатился кубарем, не то побежал вдогонку за зверюгой. Следом появился Мерлин вместе с Нимуэ: эта маленькая драма его, похоже, нисколько не трогала. Он проследил, как коня отвели к одному из восточных навесов, а затем они с Нимуэ спустились к храму.

– А, Дерфель! – беззаботно приветствовал меня Мерлин. – Экий ты пасмурный. Зубы болят?

– Я привез тебе Экскалибур, – сдержанно промолвил я.

– Сам вижу, не слепой. Да, глуховат порою, что есть, то есть, и мочевой пузырь пошаливает, ну да чего и ждать в мои-то годы? – Он отобрал у меня Экскалибур, на несколько дюймов выдвинул клинок из ножен, поцеловал сталь. – Меч Риддерха, – благоговейно проговорил старик, и на мгновение лицо его просияло словно в экстазе, но он тут же рывком задвинул меч обратно и уступил его Нимуэ. – Итак, ты ездил к отцу, – призвал меня к ответу Мерлин. – Тебе он понравился?

– Да, господин.

– Ты всегда был до смешного впечатлителен, Дерфель, – обронил Мерлин и оглянулся на Нимуэ. Она между тем извлекла Экскалибур из ножен и крепко-накрепко прижимала обнаженный клинок к тощему телу. Бог весть почему, но Мерлина это не порадовало: старик выхватил у нее ножны, а затем попытался отобрать и меч. Она не уступила, и Мерлин, поборовшись с ней мгновение-другое, оставил попытки вернуть клинок. – Я слыхал, ты пощадил Лиову? – спросил он, снова оборачиваясь ко мне. – Это ошибка. Лиова – та еще опасная бестия.

– Откуда ты знаешь, что я его пощадил?

Мерлин укоризненно воззрился на меня:

– Что, если я прятался под стропилами Эллиного чертога в обличье совы, Дерфель, или, не ровен час, схоронился в тростнике на полу в образе мыши? – Он резко крутнулся к Нимуэ и на сей раз вырвал-таки меч из ее рук. – Нечего истощать магию, – пробормотал он, неловко заталкивая клинок обратно в ножны. – А что, Артур не возражал уступить меч? – поинтересовался он.

– А с какой бы стати ему возражать, господин?

– Да потому, что Артур склонен к опасному скептицизму, – пояснил Мерлин, пригибаясь и проталкивая Экскалибур в низкий дверной проем. – Он думает, мы отлично обойдемся и без богов.

– Жаль, что он не видел, как Олвен Серебряная сияет во тьме, – саркастически заметил я.

Нимуэ злобно зашипела на меня. Мерлин замешкался, медленно обернулся, выпрямился и кисло глянул на меня.

– Это почему же жаль? – зловеще осведомился он.

– Потому что кабы он ее увидел, господин, так уж в богов всенепременно уверовал бы. Ну, до тех пор, пока не обнаружил бы твоих моллюсков.

– Ах, вот в чем дело, – протянул Мерлин. – Ты тут уже пошарил да поразнюхал, так? Ты сунул свой длинный саксонский нос куда не следовало – и нашел моих сверлильщиков!

– Сверлильщиков?

– Моллюсков, дурень, они сверлильщиками прозываются. По крайней мере, в речах простецов.

– И что, они светятся?

– Их слизь и впрямь люминесцирует, – небрежно обронил Мерлин. Я видел: мое открытие его здорово раздосадовало, но он изо всех сил пытается не выказать раздражения. – Об этом явлении еще Плиний упоминает, ну да он столько ерунды понаписал, что не знаешь, чему и верить. По большей части его идеи – сущий вздор. Вся эта чепуха насчет того, что друиды срезают омелу на шестой день новой луны! Еще чего не хватало! На пятый день – пожалуйста, иногда и на седьмой, но на шестой – да ни в жизнь! А еще, как сейчас помню, он советует, ежели голова разболелась, обмотать лоб женской нагрудной повязкой, да только средство это никуда не годится. И с какой бы стати? Магия-то заключена в грудях, а не в повязке, так что, понятное дело, ткнуться в грудь больной головой куда как полезнее. Меня это средство ни разу не подводило, уж будь уверен. Дерфель, а ты Плиния читал?

– Нет, господин.

– И верно, я ж так и не обучил тебя латыни! Оплошал, каюсь. Ну так вот, Плиний описывает сверлильщиков и, между прочим, отмечает: у тех, кто этих тварей ел, начинали светиться ладони и губы. Признаюсь, меня это заинтриговало. А кто бы на такое не купился? Мне страх до чего не хотелось разбираться подробнее, я ж невесть сколько времени убил впустую на Плиниевы идеи, куда более правдоподобные, но вот здесь он, как ни странно, не соврал. Помнишь Каддога? Ну, лодочника, который спас нас с Инис-Требса? Теперь он добывает для меня сверлильщиков. Эти моллюски живут в отверстиях в скалах – очень нелюбезно с их стороны, но я щедро плачу Каддогу, и он прилежно их выковыривает: а что, раз подрядился в охотники за сверлильщиками, так и терпи! Дерфель, да ты никак разочарован?