Эксгумация - [46]
В архиве нашей памяти хранятся знаменитые фотоснимки: яблоко, разрываемое изнутри медной пулей, гранатометчик Капры во время гражданской войны в Испании, улицы Чикаго после кровавых разборок Капоне. Мы помним черно-белую хронику Первого мировой: солдаты перелезают через бруствер и нелепо, по-чаплински, падают замертво при Пашендалле и на Сомме. Мы помним документальные кадры недавнего прошлого: президент Джон Кеннеди подчиняется магии выстрела, пленный въетконговец с перекошенным лицам получает пулю в висок, американский конгрессмен засовывает в рот дуло пистолета прямо на пресс-конференции. Мы помним и художественные фильмы: «Соломенные псы», «Бонни и Клайд», «Крестный отец», «Бешеные псы».
«Да, не слишком удачный кадр, — подумал я, когда в Лили попала первая пуля, — маловато реализма».
В конечном итоге пуля № 4 не причинила мне особых неудобств. Когда я вышел из комы, оказалось, что рана на плече почти зажила.
Лишь иногда, перед переменой погоды, плечо ноет.
43
Как во сне, я зашел в лифт, но так и остался стоять без движения, не дотронувшись до кнопок. Я находился на самом верхнем этаже и мог поехать только вниз. Кто-то вызвал лифт. Двери закрылись. И снова открылись на третьем этаже.
— Я вверх, — сказала медсестра.
Я промолчал. Мы поднялись на шестой. Медсестра вышла. Какие-то люди вызвали лифт из подвала. Они вышли на втором этаже. Затем я в лифте поднялся на четвертый и с новыми попутчиками спустился, наконец, на первый. Я последовал за людьми на улицу, увидел выход, дневной свет, припаркованные у больницы машины и одно-единственное свободное такси.
— Мортлейк, — сказал я водителю.
Я был несостоявшимся отцом так и не родившейся дочери. Лили еще раз меня припечатала. Мне стало интересно, пробовала ли она узнать пол ребенка — почти наверняка нет.
— Эй, приятель, тебе плохо? — спросил таксист.
— Мортлейк, — повторил я.
Сколько раз мне еще придется пережить это горе? Которое каждый раз возвращается обновленное, изменившее форму и обрушивается с новой силой. Сначала я оплакивал Лили, затем возможного ребенка, затем — уже точно — дочь и тут же выяснял, что никто из них не принадлежал до конца мне. Я был далеко не в порядке. Я стал другим человеком, совсем не таким, как до гибели Лили. Чем больше я узнавал, тем больше запутывался. Честно говоря, последнее открытие меня потрясло, но не лишило разума. Я хотел, чтобы все как можно скорее закончилось. Я жаждал конца своего расследования.
Обстоятельства, при всей их жестокости, заставили меня задуматься над тем, какой была бы моя реакция, если бы эмбрион оказался мужского пола. Как ни ужасно прозвучит мое признание, но я бы расстроился чуть больше. Мне казалось, что раз ребенок, которого я потерял, был противоположного пола, его связь со мной была не столь сильна.
Однако то, что погибло в утробе Лили, было не только потенциальным человеческим существом, но и моей жизнью, какой бы я хотел ее видеть. С тех пор как Лили вышвырнула меня, у этой версии оставалось все меньше шансов осуществиться.
Версия эта была такова: мы бы жили вместе. У нас даже могли бы родиться дети. Мы с Лили говорили о детях. Я хотел детей, а она все время отмахивалась от моих уговоров на том основании, что не может терять время в столь критический момент карьеры. (С точки зрения Лили, в ее карьере других моментов и не было.)
Теперь я знал наверняка, что она была готова пожертвовать жизнью другого существа, другой женщины — пусть даже еще не родившейся — ради этой карьеры.
Я вылез из такси у дома. Водитель дал мне карточку с телефоном.
— Звони в любое время, — сказал он. — Я живу в этом районе.
Я вспомнил, что вечером мне предстояло еще одно мероприятие: в семь часов я должен был быть в театре «Барбикан».
Я спросил таксиста, может ли он заехать за мной в шесть.
— Конечно.
— Я буду с инвалидной коляской.
— Без проблем.
44
Понедельник, вечер.
Для первого раза я заказал место в самом центре первого ряда. Алан и Дороти должны меня заметить; я должен ассоциироваться у них с определенными шумами, тогда они начнут по-настоящему выходить из себя.
Согласно замыслу постановщика для достижения максимального эффекта во время ключевых сцен в зале должна была стоять полная тишина. Актерам нужна была уверенность, что они по своей воле заставят зал затаить дыхание. Лучше всего для этого подходили монологи главных героев. Но были и другие ответственные эпизоды: появление призрака Банко, сцена в Бирнамском лесу. Однажды вытерпев этот спектакль, я примерно представлял, когда тишина была особенно необходима. План у меня сложился простой: каждый раз, когда Алан и Дороти будут рассчитывать на эти драгоценные моменты благоговейной тишины в зале, я буду оглушительно кашлять, отвлекая зрителей и выводя актеров из равновесия.
Поскольку спектакль ставила Королевская шекспировская труппа, актеры соревновались между собой в том, кто чаще сможет добиться полной тишины в зале. Нас как бы призывали решить, кто из них держал ногу на педали газа? И кто жал на тормоз? Алан или Дороти, Макбет или леди Макбет?
В первый вечер я импровизировал. Как только мне казалось, что приближается пауза, я чуть подкашливал для разминки, а затем старался разорвать тишину оглушительным хриплым рыком.
Лето. Жара. Вот-вот нападут русские. И только мы можем всех спасти — Команда. Нас четверо, и мы — единое целое. Мы умеем стрелять, ставить ловушки, шпионить и хранить секреты. Мы готовы к Войне. Мы ждем ее. Но мы не знали, что Война начнется у нас дома, в наших кухнях и наших спальнях. Что не будет взрывов, стрельбы и медалей. Но слава была. Огромная слава. И смерть. Две смерти…Детство — страшная пора. И нет людей страшнее, чем дети. А лицемерие и вранье взрослых делает их еще безжалостнее. Впервые о дикости детства написал Уильям Голдинг в своем классическом «Повелителе мух».
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Мэпллэйр – тихий городок, где странности – лишь часть обыденности. Здесь шоссе поедает машины, болотные огни могут спросить, как пройти в библиотеку, а призрачные кошки гоняются за бабочками. Люди и газеты забывают то, чего забывать не стоит. Нелюди, явившиеся из ниоткуда, прячутся в толпе. А смерть непохожа на смерть. С моста в реку падает девушка. Невредимая, она возвращается домой, но отныне умирает каждый день, раз за разом, едва кто-то загадает желание. По одним с ней улицам ходит серый мальчик. Он потерял свое прошлое, и его неумолимо стирают из Мироздания.
Молодая семья, идеальный быт, идеальные отношения. Сэм – идеал мужчины и мужа. Мерри – прекрасная мать и хозяйка. И восьмимесячный малыш Конор, ангелочек. Сейчас они живут в Швеции, в доме с цветущим садом… Мерри приглашает подругу детства по имени Фрэнк погостить у них какое-то время. Постепенно Сэм начинает проявлять к ней повышенное внимание, и это пугает молодую супругу. А вот Фрэнк замечает кое-что странное в отношении Мерри к сыну… С каждым новым днем, проведенным в семье, Фрэнк убеждается, что все, что она видит – иллюзия, маски, за которыми скрываются настоящие лица: жестокие, деспотичные и кошмарные.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом – живым воплощением ада. Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…