Экономика идентичности. Как наши идеалы и социальные нормы определяют кем мы работаем, сколько зарабатываем и насколько несчастны - [50]
Выбор школы. Мы уже обсуждали образование в средней школе и выбор, побуждающий к учебе и окончанию школы. Но имеется еще один фундаментальный выбор: в какую школу поступить. Родители зачастую выбирают школы за своих детей. Чуть более 10 % американских учащихся в настоящий момент посещают частные школы[293]. По предварительным статистическим прогнозам возможно, что роль частных школ возрастет. За время школьного обучения значительно большая доля учеников (до настоящего момента никто не подсчитал, насколько она велика) проведет некоторое время в частной школе. Эти говорит о значительной степени отрицания государственной школы, поскольку финансовые жертвы даже за один год обучения в частной школе являются большими: медианное значение оплаты обучения в частной школе равно 5 % медианного дохода семьи. Изучение состава учащихся частных школ показывает, что основная часть таких школ относится к тому или иному вероисповеданию. Приблизительно 45 % учащихся частных школ посещают католические школы, 38 % посещают иные религиозные школы, а 17 % учатся в независимых школах[294]. Выбор между государственными и частными школами, религиозными и нерелигиозными школами – это один из видов выбора, который стоит перед школьниками и родителями. А выбор школы, наряду с процессом становления школ, работающих по лицензиям, и разработкой ваучеров на обучение, является одной из основных тем в ходе споров о школьной политике. Много споров вокруг качества образования. Однако, как мы говорили в главе об образовании, экономика идентичности предполагает, что идентичность и качество связаны между собой.
Иммиграция. Перед иммигрантами зачастую стоит непростой выбор: в какой степени они должны интегрироваться в своей новой стране и должны ли они менять гражданство. Независимо от того, какой выбор они сделают, существуют экономические издержки и неодобрение со стороны тех, кто принял противоположное решение. Давайте рассмотрим один случай. Ричард Родригес, американец мексиканского происхождения, который предпочел научиться бегло говорить по-английски вместо того, чтобы говорить на родном испанском, описывает реакции родственников и других членов его этнического сообщества. Поездка в магазин со своей матерью запомнилась ему надолго: «Почо! (американизированный мексиканец. – Перев.) – пробормотала женщина в мексиканском магазине, покачав головой. Я посмотрел на прилавок, где зеленый и красный перец горел как гирлянда на рождественской елке, и увидел недовольное лицо незнакомой женщины. Моя мать смеялась, стоя за мной. (Она-то знала, что ее дети не желают говорить на испанском языке после того, как стали ходить в школу.) Смех моей матери заставил меня предположить, что женщина на самом деле не сердилась. Однако, посмотрев на нее внимательно, я так и не смог увидеть и следа улыбки на ее лице»[295].
Текущие политические дебаты по поводу иммиграции и языка касаются конфликта норм и идеалов. Повторимся, что новое знание помогает нам понять эти споры и влияние политики.
Эта книга является своеобразным введением в экономику идентичности. Наша цель заключалась в том, чтобы представить идентичность в наиболее простом виде. После того как мы представили разработанную нами процедуру в главе 3, мы, рассматривая пример за примером, показали, как экономика идентичности и наша модель работают на практике.
Мы с оптимизмом относимся к будущему экономики идентичности по нескольким причинам. Типичный учебник открывает новый мир. Первоклассник, который только учится читать, стоит на пороге огромной библиотеки, книги из которой предстоит прочитать и постараться понять. И наше пособие по экономике идентичности открывает мир, который требует дальнейшего изучения. Изложенная здесь информация подтверждается нашим собственным опытом. Когда мы начали заниматься экономикой идентичности 14 лет назад, у нас не было даже начатков структуры. Мы не могли, например, системно описать наблюдение за каруселью Ирвина Хоффмана или результаты опроса Джеймса Колмана во «Во взрослом обществе», который задавал ученикам вопрос: «Кем бы вы хотели стать: учеником-отличником, спортивной звездой или самым популярным человеком?»[296] Колман искал примеры самопрезентации и хотел выяснить, что является идеалом для
