Экономика идентичности. Как наши идеалы и социальные нормы определяют кем мы работаем, сколько зарабатываем и насколько несчастны - [11]

Эти результаты действительно значимы – особенно с учетом контекста и состава участников. Чтобы быть допущенными к учебе в Стэнфорде, испытуемые уже должны были показать очень хорошие результаты в тесте способности к обучению, который сходен с экспериментальным тестом Стила и Аронсона. Будучи студентами Стэнфорда (если не до учебы в Стэнфорде), они, вероятно, жили в расово смешанной среде. Это значит, что «первичное» сообщение, доведенное до участников перед тестом, не представляло для испытуемых реальной угрозы. В конце концов, тест не имел никаких последствий. Однако угроза стереотипа – это вывод, который был сделан. Этот вывод применим в отношении многих групп и многих стереотипов, включая стереотипы по поводу женщин и математики и стереотипы по поводу пожилых людей и их плохой памяти[39].

Особое впечатление на нас произвели недавние эксперименты экономистов Карлы Хофф и Приянки Панди, которые исследовали угрозу стереотипа и касты в Индии. Испытуемых просили решить головоломку (лабиринт), и им платили значительную сумму денег за каждое успешное решение. В Индии фамилии свидетельствуют о принадлежности к касте. Когда организаторы эксперимента делали явными кастовые различия, проводя перекличку участников по фамилиям, испытуемые, принадлежащие к низшим кастам, успешно разрешали на 23% меньше головоломок[40]. Того, что их фамилии назывались вслух, было достаточно, чтобы обеспечить более низкие результаты, несмотря на значительные денежные вознаграждения за успех[41].

Эксперименты, связанные с идентичностью в экономике, подобные тем, которые были проведены Ченом и Ли, а также Хофф и Панди, отличаются от традиционных экспериментов в социальной психологии тем, что в них были применены денежные вознаграждения. Отличаются они и от традиционных экономических экспериментов, в которых испытуемые помещаются в различные социальные ситуации. Обычный экономический эксперимент тестирует экономическую теорию – к примеру, воздействие некоторого денежного вознаграждения. Чтобы это сделать, экспериментатор должен обнажить социальный контекст. Испытуемые анонимны: они не видят и не знают других, с кем они взаимодействуют. В противоположность этому, эксперименты, относящиеся к идентичности, контролируют экономические вознаграждения и варьируют социальный контекст. Чтобы изучить социальные подразделения в реальной жизни, экспериментаторы разделяют испытуемых на социальные группы либо определяют, кто с кем должен взаимодействовать. Они также создают социальное разделение в лаборатории – так, как это было в экспериментах с минимальной группой.

Растущее число экономических экспериментов с использованием классических игр, как, например, «Игра в доверие», «Игра в диктатора» и «Игра в потребительские товары», также обнаруживают влияние социальных подразделений в реальном мире. «Игра в доверие», например, напоминает банковские ссуды. Испытуемых делят на пары. «Отправитель» выбирает, какую сумму денег выдать «получателю». Затем экспериментатор утраивает сумму. «Получатель» после этого решает, какую часть денег следует отдать «отправителю». В эксперименте, проведенном в Гарварде, испытуемые отправляли назад значительно меньшую сумму денег, если их партнер был представителем другой расы или национальности[42]. В Израиле в экспериментах Хаима Ферштмана и Ури Гнизи испытуемые отправляли назад меньше денег восточным евреям, нежели евреям ашкенази[43]. А Лоренц Гете, Давид Хоффман и Стефан Мейер использовали игру «Дилемма заключенного» в экспериментах с участием взвода швейцарской армии. Испытуемые могли наказать тех, кто не хотел сотрудничать, на определенную сумму. Испытуемые наказывали членов своего собственного взвода на большие суммы[44]. Эксперименты выявили также и влияние пола: в «Игре в потребительские товары», которая предполагает конкуренцию, мужчины и женщины действовали по-разному, когда они находились в группе, состоявшей только из женщин, в группе, состоявшей только из мужчин, или в смешанной группе[45].

Все эти эксперименты предоставляют эмпирическую поддержку экономики идентичности. Все они включают социальные категории, людей в этих категориях и нормы с тем, чтобы понять, каким образом люди должны вести себя и взаимодействовать с другими. Различные экспериментальные контексты – вводящие различные типы полезностей идентичности – приводят к различным результатам.

Экономика идентичности, Гэри Беккер и вкусы

В течение ряда лет экономисты стремились к тому, чтобы стандартная экономическая наука принимала во внимание все виды различных мотиваций, наблюдаемых в реальной жизни. Современный подход к такому расширению сферы экономической науки берет начало в 1957 году с книги Гэри Беккера «Экономика дискриминации», которая стала в то время настоящим прорывом[46]. Как он пишет во введении ко второму изданию, издательство Чикагского университета первоначально было против публикации этой книги в серии книг по экономическим исследованиям, поскольку дискриминация не входила в число экономических понятий[47]. В то время, когда социологи и антропологи изучали социальные причины и последствия дискриминации по отношениям между белыми и чернокожими, Беккер изучал влияние явлений этого рода на рынок. Для этого он построил новую функцию полезности, с «вкусом к дискриминации»: «Если человек имеет «вкус к дискриминации», – указывал Беккер, – то он должен действовать так,