Экономическая история мира. Том 1. Экономика Древнего Востока, Древней Греции, Древнего Рима, Древней Руси - [156]

В результате всего этого в 1649 г. Соборным уложением, т. е. законодательным актом Земского собора высшего законодательного органа России, было официально установлено крепостное право: зависимые от феодалов крестьяне не только прикреплялись к месту жительства, но и становились их собственностью.

Было ли крепостничество проявлением «азиатского способа производства»? На первый взгляд, нет, ведь при азиатском способе производства не может быть феодалов-землевладельцев и зависимых от них крестьян. Крестьяне зависят непосредственно от государства. Но Россия представляла смешанный европейско-азиатский вариант развития экономики, который заключался в том, что дворяне были обязаны служить государству, а крестьяне были обязаны содержать дворян. Документ, который в XVIII в. освобождал дворян от обязательной службы, назывался «Манифестом о вольности дворянской», т. е. дворяне до этого тоже не считались свободными людьми. Крепостничество как система отношений – это не только зависимость крестьян от помещиков, это бесправие всех жителей страны перед лицом государства. Посошков в своей «Книге о скудости и богатстве» писал, что помещики владеют крестьянами временно, «а царю они вековые» [11, т. 3, с. 183]. Еще позже российский политический деятель Сперанский утверждал, что «в России есть лишь два состояния: рабы государства и рабы помещичьи. Первые называются свободными только в отношении ко вторым».

По характеру государственных повинностей В. О. Ключевский делил население России того времени на четыре группы: 1) люди служилые, повинность которых выражалась в государственной службе; 2) тяглые посадские; 3) тяглые сельские и 4) холопы. Лишь последние не несли государственного тягла.

Что касается собственно тяглого населения, кроме служилых людей, т. е. все же привилегированного сословия феодалов, то по переписи 1678 г. из общего количества 888 тыс. дворов лишь 10,4 % составляли посадские и черные крестьянские дворы. Хозяева всех остальных дворов находились в крепостной зависимости, и принадлежали: дворянам 10 % – боярам, 9,3 % – царю, 13,3 % – церкви [11, т. 3, с. 232].

Крестьяне, конечно, сопротивлялись закрепощению. Среди форм этого сопротивления особенно массовый характер приобрело бегство крестьян от помещиков на окраины, на «черные земли». С этим бегством связана единственная форма прогресса в сельском хозяйстве – рост посевных площадей путем крестьянской колонизации. Посевные площади в центре сокращаются, на окраинах растут. Прежде всего, на южной окраине. Еще в середине XVI в. южная граница государства проходила по Оке, т. е. даже часть нынешней Московской области была за границей. По линии границы пролегала «засечная черта»: между крепостями по сплошным лесам устраивались «засеки» – валы из подрубленных и поваленных друг на друга деревьев. Чтобы преодолеть такую засеку, надо было ее сжечь, а на столб дыма собиралось русское войско. В XVII в. русская граница ушла далеко на юг, дошла до степей. В эти степи, за границу, в «дикое поле» бегут от помещиков крестьяне, распахивают пашню, устраивают деревни. Но граница двигается за крестьянами, и новые беглецы бегут еще южнее. Их деревни, расположенные за границей, в постоянной опасности. Но, в отличие от Западной Европы городской воздух у нас не делал человека свободным, и ради свободы приходилось рисковать. Так Русь постепенно снова возвращалась на чернозем.

Следует оговориться, что колонизация Приднепровья шла не только с севера, но и с запада, со стороны Польско-Литовского государства. От польских помещиков тоже бежали крестьяне в степь, а за ними тоже двигались граница и помещики.

Наконец, существенный элемент в колонизации степи составляли казаки. Казаками первоначально назывались «гулящие люди», вольница, которая оставалась вне государственного фискального учета. На юге, в «диком поле» они занимались охотой и рыболовством, но совершали и набеги на владения крымского хана. Они не только защищали южные границы Русского государства, но и способствовали продвижению русской границы на юг. Центром казацкой вольницы стала Запорожская Сечь, своеобразное мини-государство со своими законами.

Второе направление крестьянской колонизации – Урал и Сибирь. Казачий отряд Ермака, который находился на службе уральских солепромышленников Строгановых, в XVI в. был направлен в Сибирь, во владения хана Кучума – не для завоевания, не для присоединения новых владений к Московскому царству, а для добычи пушнины. С опасением относясь к казацкой вольнице, царь даже предписал вернуть отряд Ермака из Сибири и наказать за самовольство. Лишь после того, как в Москву прибыло отправленное Ермаком посольство атамана кольцо с ходатайством принять новые земли под царскую руку, отношение к Ермаку изменилось, и он был пожалован «государевым жалованием».

Для закрепления новых владений в Сибири стали строить остроги и направлять туда служилых и ратных людей. Но чтобы их кормить, требовалось много хлеба, а везти этот хлеб из европейской части страны было слишком далеко и дорого. Поэтому было повелено переводить в Сибирь из Поморья крестьян для возделывания государевой пашни. Однако основную массу переселенцев составили «новопришедшие по своей воле», т. е. беглые крестьяне. Поскольку хлеба требовалось все больше, а край нуждался в освоении, отсюда беглых возвращать помещикам было не принято. И по всей Сибири, вплоть до Дальнего Востока, появляются все новые очаги крестьянского земледелия.