Экология разума - [176]

В этих контекстах, как экологическом, так и ментальном, слово "согласуется" - низкоуровневый аналог "взаимоприспособительной гибкости" ("matching flexibility").

Выше утверждалось, что общая гибкость системы зависит от удержания множества ее переменных посередине между границами их толерантности. Однако существует частичная инверсия этого обобщения.

Благодаря тому факту, что многие субсистемы общества являются регенеративными, система в целом имеет тенденцию к "экспансии" в любую область неиспользованной свободы.

Часто говорят: "Природа не терпит пустоты", и, несомненно, что-то в этом роде кажется верным по отношению к неиспользуемому потенциалу изменения в любой биологической системе.

Другими словами, если данная переменная слишком долго остается в некотором среднем значении, то другие переменные начинают покушаться на ее свободу и начинают сужать границы толерантности до тех пор, пока ее свобода движения не станет равной нулю. Или более точно: до тех пор, пока ее любое будущее движение не сможет осуществляться только ценой давления на вторгшуюся переменную.

Другими словами, переменная, не изменяющая своего значения, в силу самого этого становится жестко запрограммированной. Разумеется, этот способ констатации генезиса жестко запрограммированных переменных есть только другой способ описания процесса формирования привычек.

Как мне однажды сказал японский мастер Дзен: "Это ужасно - к чему-то привыкнуть".

Из всего этого следует, что для поддержания гибкости данной переменной надо либо упражнять гибкость, либо непосредственно контролировать вторгающиеся переменные.

Мы живем в цивилизации, которая, как кажется, предпочитает запреты позитивным требованиям, поэтому мы пытаемся принимать законодательные меры против вторгающихся переменных; таковы, например, антитрестовские законы. Мы пытаемся защищать "гражданские свободы" тем, что законодательно бьем по рукам вторгающиеся власти.

Мы пытаемся запретить определенные вторжения, однако, возможно, было бы более эффективно поощрять людей к знанию и более частому использованию своих свобод и своей гибкости.

В нашей цивилизации все больше людей предпочитает заниматься "наблюдательным спортом", посещая спортивные соревнования, чем упражнять собственное физическое тело, чья прямая функция состоит в поддержании гибкости множества собственных переменных посредством выталкивания их на уровень экстремальных значений. То же верно и в отношении гибкости социальных норм. Мы ходим в кино, в суды, читаем газеты ради получения эрзац-опыта поведения, выходящего за рамки обыкновенного.

Передача теории

Первый вопрос в ситуации приложения теории к человеческим проблемам касается образования людей, призванных осуществлять планы. Эта статья посвящается в первую очередь ознакомлению планировщиков с теорией, попытке предоставить им по меньшей мере некоторые теоретические идеи. Однако в процессе реструктурирования большого города в течение 10-30 лет планы и их исполнение должны пройти через головы и руки сотен людей и десятков комиссий.

Важно ли, чтобы правильные шаги предпринимались по правильным причинам? Необходимо ли, чтобы те, кто будет пересматривать и выполнять планы, понимали экологические концепции, направлявшие планировщиков? Должны ли планировщики заложить в самую ткань исходного плана параллельные мотивы, которые соблазнят тех, кто придет позже, на выполнение плана по причинам, сильно отличающимся от тех, которые вдохновили план?

Это древняя этическая проблема, и именно она озадачивает, например, каждого психиатра. Должен ли он быть удовлетворен, если его пациент встраивается в нормальную жизнь по невротическим или несообразным причинам?

Это не только этический в традиционном смысле, но также и экологический вопрос. Способы, посредством которых один человек влияет на другого, - это часть экологии идей в их отношениях, а также часть большей экологической системы, внутри которой существуют эти отношения.

Самое суровое высказывание в Библии принадлежит Святому Павлу, когда он обращается к Галатам: "Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает". Это высказывание применимо и к отношениям между человеком и его экологией. Бесполезно оправдываться, что конкретный грех загрязнения или эксплуатации среды был совсем небольшим, ненамеренным или был совершен из лучших побуждений. Бесполезно говорить: "Если не я, то это сделал бы кто-то еще". Экологические процессы поругаемы не бывают.

С другой стороны, когда горный лев убивает оленя, он определенно делает это не ради защиты пастбищ от сверхистощения.

Фактически проблема передачи наших экологических рассуждений тем, кого мы хотели бы подтолкнуть в экологически "хорошем" (как нам кажется) направлении, сама является экологической проблемой. Мы не находимся вне той экологии, для которой планируем; мы всегда неизбежно являемся ее частью.

Именно здесь таятся чары и ужасы экологии: идеи этой науки необратимо становятся частью нашей собственной эко-социальной системы.

Мы живем в мире, отличающемся от мира горного льва, для которого экологические идеи не являются ни наваждением, ни благословением. Для нас же являются.