Экипажи готовить надо - [49]

Неподалеку от костра, завернувшись в одеяло, спит старший вожатый. И странно Анне Петровне все это: и что ночь, что лес страшенный вокруг, и то, что сидит она, Анна Петровна, у огня и ждет пионеров, которые якобы ищут по компасу ее костер…

Вообще этим летом ощущение странности своего положения приходит к ней часто. Даже привыкать она начинает, наверное. Вот и не страшно вроде, какая-то беспечность появилась, что ли?..

Анна Петровна рассмеялась и покосилась на старшего — проснется еще. Сидит, скажет, одна и похохатывает.

Подбросив хорошую сухую ветку из огромной кучи хвороста, который они вдвоем насобирали, Анна Петровна поглядела на часы и здорово засомневалась, что сюда, к этому костру, кто-нибудь придет в такую темень. Хотя у Ивана Ильича была уверенность…

Мысли Анны Петровны возвратились к разговору с Юрием Павловичем, который они только что вели. Разговор был о лагерных делах, о том, что не перегибает ли-де Иван Ильич палку, давая пионерам такие нагрузки. Не крайность ли это?

— Понимаете, Анна Петровна, Иван — человек дела. Вот он и пионеров заставляет: плавай, лазь, карабкайся, коси, пили, плети, ищи. Возьмем два простых примера… Баба-яга, фу, то бишь, Вера Фетисова говорит своим пионерам: перед вами, дети, береза… А Иван: ну-ка, скажем, Петя, определи на глаз, а потом проверь шагами расстояние вон до той березы… Чувствуете разницу? Петя обязательно запомнит дерево, до которого он замерял расстояние. Как же не запомнит, когда с него, с Пети, может быть, семь потов сошло, пока он точно замерил расстояние? Это, мне кажется, далеко не пустяки. Мы сейчас ужасаемся, что за дети пошли, что за молодежь пошла! Я далеко не уверен, что нашел корень зла, но мне кажется, он именно в этом, в отсутствии, ну, действенного, что ли, воспитания… Навязшая в зубах аксиома, что человек воспитывается в труде, в действии… она, по-моему, стала чистой теорией… Вот и вырастают люди, много знающие, все понимающие, но… в руках у них нет этого самого преобразовательского зуда, что ли… За примером далеко ходить не надо. Я сам. Меня с детства напихивали всевозможной информацией, старались в поте лица, чтобы их чадо знало больше всех, разбиралось во всем… А вот приучить, чтобы у этого чада руки чесались утюг починить, пыль вытереть… так нет ведь!

Юрий Павлович грустновато улыбнулся и продолжал:

— Или возьмите контакт с природой… Тоже проблема. Отрыв от природы-матушки осознанно или неосознанно чувствует, по-моему, вся городская интеллигенция, вообще горожане. В нас чего-то недостает, мы обеднены, мы, так сказать, хилые дети асфальта… На мой взгляд, это тоже далеко не пустяки. Проблема, огромная проблема, к тому же, как мне кажется, неизученная и неизучаемая. И то, что Кувшинников таскает ребятишек по лесу…

И вот теперь, сидя в одиночестве у костра, Анна Петровна размышляет над словами старшего.

«Разве неправда насчет академизма? Разве не я сама вот уже восемнадцать лет из года в год говорю: посмотрите на этот плакат, здесь вы видите злаки. Это пшеница, это рожь, это ячмень… И разве неправда насчет неумения и нежелания?.. Ведь Света и Славик мои не умеют ничего. И теперь уже не будут уметь, потому что надо было с пеленок учить, требовать: возьми, надень, разрежь, пришей, приготовь, убери, вымой, включи…»

Тут Анна Петровна увидела слева в лесу мелькающие огни, несколько огней, и обрадовалась. Поднялась, чтобы разбудить Юрия Павловича, но в этот самый момент за спиной у нее затрещал валежник, послышалось дыхание и сопение, все ближе, ближе… Анна Петровна обернулась, и ноги у нее подогнулись.

Прямо на нее из-за кустов один за другим выскакивали какие-то волосатые существа. Они запрыгали вокруг нее, как в хороводе.

— Анна Петровна, Анна Петровна, скорей, скорей! Мы первые, мы впереди! Отмечайте, отмечайте!

— Как вы меня напугали, боже… — перевела дух Анна Петровна, с трудом узнавая своих пионеров и убеждаясь, что не шерсть на них, а болотная тина.

Старший вожатый, разбуженный шумом, позевывая, взял из рук Севы Цвелева, не рук, а настоящих лап, карту в мокром целлофановом мешочке и отметил все, что надо.

Снявшись с места, духи сгинули во тьме.

Тотчас же в круг костра ворвалась команда из отряда Тани Рублевой. А позднее и еще несколько групп, в том числе и девчоночьих, прошли через «огневую точку» у болота. Так что Анна Петровна и удивляться перестала. Она даже расстроилась и пожалела, что категорически запретила Славику участвовать в соревнованиях. Ведь приходил, просился. Ушел в слезах.

«Так же бы и пробежал, как эти, — корила она себя. — Рассказов бы дома было! Да и воспоминание на всю жизнь…»

Глава 40

Когда заполыхал восток, одна за другой команды стали возвращаться. Они, как и полагается, полностью выкладывались на последних метрах перед финишем, неслись к пасеке, к бледнеющим уже стартовым кострам, усталые, оборванные, мокрые. Отдавали повеселевшему Ивану истерзанные карты и сразу же попадали в окружение болельщиков. Те спрашивали, хвалили, утешали.

Ветераны на финише были вторыми и теперь рассказывали, разумеется, не без сгущения красок, как вбахались в болото и как выбирались из него. Нарасхват же у болельщиков был Боря, фантазия которого работала вовсю…