Экипаж «Синей чайки» - [9]

Вечером, оставшись один, он зажигал свечу и принимался за чтение бумаг, найденных на паруснике. Оказалось, что это дневник отца, который он вёл в годы изгнания. Дневник был написан карандашом, некоторые листы сильно размыла морская вода, почерк местами стал неразборчив. Бережно держа в руках дневник, Иво с волнением вчитывался в уцелевшие строки.

Изгнанник описывал свою молодость, жизнь на чужбине, оплакивал жену, тосковал по сыну. Это была исповедь жестоко страдающего человека. Дневник рассказывал о его жизни. Он брался за любую работу, чтобы скопить деньги, но так и не сумел заработать столько, чтобы сполна вернуть свой долг рыбакам. Много страниц было посвящено рыбачьим артелям, мыслям о совместном труде рыбаков, о товариществе и взаимопомощи.

«Трудовому люду плохо живётся потому, что существует эксплуатация человека человеком, — писал отец. — …Рыбаки надрываются на тяжёлой работе, а торговцы скупают у них рыбу по такой ничтожной цене, что им едва хватает на мамалыгу… Торговцы богатеют, а рыбаки всё больше нищают. Если бы все рыбаки и все другие труженики в мире объединились, они могли бы горы свернуть!»

«О, если бы мой сын проникся этой мыслью! — писал он в конце. — Пусть он отдаст все свои силы, чтобы воплотить её в жизнь!»

Отец писал и о жизни рыбаков: «Сегодня на моих глазах вспыхнула безобразная ссора. И всё из-за тунца. Огромный косяк его подошёл к берегам двух посёлков. Но рыбаки каждого посёлка не хотели делить рыбу с другими. Пока они пререкались да бранились, тунец ушёл. Обозлившись, рыбаки затеяли драку и разошлись врагами».

«…Штефан заметил на отмели огромную акулу. Власти выдают за них награду. Охота на этих акул очень опасна, десять человек едва с одной справляются. Но Штефан пожадничал. Не сказав ни слова соседям, он поднял парус и вдвоём с сыном пошёл на хищницу. Да не тут-то было! Акула достигала семи метров в длину и, конечно, ушла, но при этом так разделала сети, что их осталось только выбросить. Вот что такое жадность! Сто рук сильнее двух! Сто рук могут гору своротить, а две руки разве только лопату поднимут».

Иво глубоко задумался. Он уже видел, как «Чайка» несётся по волнам необъятного океана. Экипаж «Синей чайки»! Братство «Синей чайки»! Братство друзей!

Он всё взвесил, всё обдумал. В посёлке он узнал, что подрядчик из каменоломни нанял все парусники для перевозки камня. Тем лучше — никто не станет пялить глаза на «Чайку», когда она впервые поднимет свой парус. Сначала они сделают несколько пробных рейсов вдоль берега, а потом с развевающимся флагом пройдут мимо каменоломни на виду у всей деревенской флотилии… Сердце Иво забилось быстрее, когда он представил себе эту картину. Всю ночь он не мог уснуть от нетерпения.

Чуть свет Иво вскочил с постели и бросился к окну. Но что это? Что случилось? «Синяя чайка» исчезла.

Сердце его больно сжалось, к горлу подкатил комок. Он бросился к морю, туда, где ещё вчера вечером стояла лодка. Но море было пустынно, ни один парус не белел на горизонте. Только на песке виднелась едва заметная черта, прорезанная килем «Чайки». В отчаянии, не находя себе места, метался Иво по берегу. Наконец в изнеможении он опустился на нижнюю ступеньку каменной лестницы и растерянно уставился на песок, ещё хранивший след его «Чайки».

Вдруг он вспомнил про Юста, своего единственного взрослого друга и защитника. Скорее к нему! Взбежав на гору, он взглянул на залив и остолбенел от удивления: в заливе покачивалась на волнах «Синяя чайка»! Поражённый всеми этими непонятными событиями, он бросился к пристани. «Чайка» стояла на причале, накрепко прикрученная к свае железной цепью.

Опустив голову, побрёл Иво в посёлок.

В посёлке царила тишина. Дети ещё спали. Женщины ушли на виноградник, а мужчины со своими парусниками были у каменоломни.

Иво повернул к дому Юста. Старик сидел во дворе подле сетей, развешанных для просушки. Увидев растерянное лицо мальчика, он вынул изо рта трубку и медленно заговорил:

— Думал я, забыли люди свою обиду, да, видать, ошибся. Вчера вечером собрались они и порешили забрать у тебя «Чайку», продать её, а вырученные деньги поделить поровну. Отговаривал я их, да меня не послушали. Ночью переправили лодку сюда, и теперь она ждёт покупателя.

В грустном раздумье смотрел на него Иво.

— Как же я буду без «Чайки»? — спросил он упавшим голосом.

Подошедшая Милева встревоженно слушала их разговор. Юст усадил мальчика рядом с собой на скамейку и стал утешать его.

— Не вешай носа, Иво! Что ж тут поделаешь! Против всех не пойдёшь. Хоть и много лет прошло, люди всё ещё считают твоего отца, своим должником.

— Но ведь «Чайка» моя! Наша! Михаела, Юре, Франьо…

— А может, их страх разобрал, когда увидали, как вы лодку снастите, подумали, что этак вам, молокососам, её и загубить недолго.

— Когда рыбаки вернутся, я попрошу отдать мне «Чайку», а долг отца я…

— Пустая это затея, — перебил мальчика Юст. — Рыбаки вернутся только в конце недели вместе с покупателем. А ещё они порешили взять тебя в деревню, чтобы совсем не одичал. Будешь переходить из дома в дом…

— Иво никогда не согласится! — возмущённо воскликнула Милева.