Экипаж - [25]

— Ага. Чиф и Дига.

— Готовь к выходу. Аппараты им на брюхо, цепи на носу уже сложены. Через торпедные пусть выходят, цепляют нас к бульбе дестройера. Чтобы когда поползет из порта, нас за собой вытащил.

— Не рано? Рассвет только-только должен наступить.

— Самое то. Позже полезут ковыряться, какой-нибудь урод заметит. А так — освещения хватит, чтобы железо примотать и обратно вернуться.

Чиф и Дига — закадычные друзья. Вместе морды чужим экипажам бьют, вместе в разных авантюрах участвуют. Умудряются за один поход набрать одинаковое количество поощрений и выговоров, поэтому считаются нормальными матросами. А рыбалка — это хобби, которое редко приносит богатый улов, зато доставляет прорву удовольствия.

Сейчас оба лоботряса внимательно проверяют навешенные баллоны с воздухом и мешанину шлангов. Каждый понимает — если облажаешься, то придется камнем идти на дно. Всплывать нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Поэтому почти не зубоскалят, поправляя ременную сбрую и крутя вентили.

— Ты первым выходишь, поэтому постарайся ластами не мотать сильно. Морду мне расцарапаешь — как я в ресторане официанток охмурять стану?

— Не волнуйся, все будет нормально. Мы тебе шрамы красиво организуем — крест-накрест. На лбу, щеках и клыки отполирую. Будет эпично.

Тратта стоит в дверях носового отсека и молчит. Сейчас не время хвосты накручивать, сейчас торпедист прекрасно с подчиненными справится. Вон, уже всех по плечам хлопает и жестом на дыру четвертого аппарата показывает. Люк раскрыт, темный зев ждет храбрецов.

— Обратно когда вернетесь, скребитесь аккуратно. Никаких стуков-бряков. Мы вас продуем без фанатизма, чтобы пузырей не плодить без меры. И запустим назад.

— Вот так всегда. Только мы собрались в самоволку, как уже сроки по прибытию на базу ставят…

Капитана в отсеке нет. Капитан приходит, когда добровольцев на смерть вызывают. Сейчас же — обычная задача. Залезть в торпедный аппарат, затопиться в нем, червями выкарабкаться наружу. Там подцепить тяжелые цепи и с ними каракатицами уже доковылять по чужому днищу до носовой бульбы дестройера. Примотать цепи, по ним доплыть назад. Найти рубку, размотать шланг и подцепить его над уровнем воды. Снова аппарат, продувка, вывалиться в отсек. Все довольны. Подумаешь, рядовой подвиг. Вот если бы капитан стоял на проводах, то да. Это значит — цепи акулы грызут, на головы глубинные бомбы валятся, со спины чужие боевые пловцы гарпунами тыкают. Вот тогда — шкипер бы фуражку поглубже на уши натянул, платочком скупую орочью слезу промокнул и помахал на прощание.

Но если кэп не провожает, значит, встречает. Внимательно смотрит, как еле живых от усталости обалдуев выдергивают из мокрой дыры, помогают снять дыхательные аппараты. Слушает сиплый доклад шепотом. Затем каждому демонстрирует огромный кулак и так же еле слышно объявляет:

— Чтобы во время торпедных стрельб отработали на отлично, салажата! И тогда всем по медали из штабных выдавлю, а вам каждому по ордену. Плюс моя личная благодарность.

Весь отсек довольно расправляет плечи. Благодарность — это хорошо. Это или олень вяленый со специями. Или бочонок бормотухи, которую бабушка капитана на хитрых корешках настаивает. После ковшика напитка на утро просыпаешься с чистой головой. Ни похмелья. Ни воспоминаний, как куролесил. Отличная штука.

На палубе “Толстухи Берты” вышагивает довольный жизнью адмирал Луи. Он уже попил с утра бульончика, подтвердил работоспособность потенции на квартирующих под боком фаворитках и теперь готов к свершениям. Освежевать попавшегося на глаза адъютанта или сплясать чечетку на поваре, не успевшем подать горячий кофе.

В казино ехать смысла нет — рано. И финансист больше денег не выдаст. Даже две тысячи с него пришлось вырывать буквально с боем. А что такое две тысячи? Буквально на вечер. Даже во вкус войти не успел.

В бордель? Вон, дамы работают на выезде, никуда ноги бить не нужно. В каюту завалился — и тысяча удовольствий сразу.

Так чем бы заняться?

Услышав топот, Луи разворачивается к вышагивающей процессии.

— Господин адмирал! Позвольте доложить!

Двое адъютантов поддерживают под локти все еще зеленого мордой младшего помощника. Того отпаивали после гномьих полетов целые сутки, но до полностью вменяемой кондиции еще не довели.

— Да?

— Разведчик вернулся! Сообщает, что вражеские подлодки стоят рядом с Паучьей грядой! Занимаются уборкой и наведением порядка на палубах.

— Орки — и уборкой?

— Так ведь вдовы в порту. Вот и припахали…

Сообщение улучшает и так хорошее настроение.

— Отлично-отлично… Команда по эскадре! Готовиться к выходу!

Прежде чем адмирал разрушит планы офицеров на сегодня, самый кургузый и молодой адъютант фальцетом пищит:

— Экипажи в отгулах до вечера, согласно вашему приказу! Разрешите собрать их к ночной поверке и с утра уже… Ну, с развернутыми знаменами и барабанным боем… Да и пусть эсминцы на всякий пожарный ордер сформируют и миноноски пнут фарватер пробомбить…

Озадаченно разглядывая торопыгу, Луи раздумывает, как бы наказать идиота. Выскочить с советами перед командованием — это… Это… Слов нет, зато появляется отличная мысль — прихватизировать чужое и выдать за свое.