Екатерина Великая. Завершение Золотого века - [19]

Со вздохом императрица взялась за бумагу с вензелем шведского короля.

— Как чувствуют себя шведы, Иван Григорьевич? — обратилась она к морскому министру. Как дышится толстяку Гу?

Чернышев, выпятив грудь, отрапортовал:

— Жив он, государыня, наши ядра, к вящему нашему сожалению, не достали его в предыдущем сражении. Видать, Бог сберег его. — Чернышев передал государыне пакет. — Здесь вот, Ваше Величество, подписанный пакет договора с шведами. Все земли остаются в прежних границах Tribus verbis — Status Quo ante bellum, хотя можно было нам затребовать кое-что от них. Однако, они, зная, что все наши силы на турецком фронте, настаивали на своем.

Не успел Чернышев закончить, послышался недовольный и даже издевательский голос фаворита государыни:

— Status Quo ante bellum! Плохо работают наши дипломаты, вот ни на чем и не могут настоять. И вообще позор русскому флоту после Рочесальмского сражения! Куда смотрело министерство? Кому позволено так бездарно воевать?

Екатерина Алексеевна ласково-укоризненно посмотрела на своего фаворита:

— Есть ли вы, Платон Александрович, имеете в виду принца Нассау, то он прислал мне все свои награды назад и просит увольнения со службы, несмотря на то, что я ему простила оное поражения, учитывая его прежние многочисленные победы.

— Сие поражение, государыня-матушка, стоит поболее его семи побед, — хмуро заметил Платон Александрович. Таких потерь Россия не помнила…

Екатерина возразила:

— Платон Александрович, мы все плохо работаем. Включая меня. Одна надежда на Александра Васильевича Суворова, да на Светлейшего князя Потемкина. А, по готовящемуся договору со шведами, мы, слава Богу, ничего не потеряем.

— А как же разрешение им ежегодные беспошлинные закупки хлеба, зерна, муки? — неуступчиво возразил Зубов.

— Всего лишь на пятьдесят тысяч рублев, Ваше Сиятельство Платон Александрович, — обращаясь к нему, мягко заметил граф Чернышев.

— И на двести тысяч рублев пеньки, — парировал, сверкнув взглядом, Зубов.

— Зато, Платон Александрович, — паки мягко напомнил министр Адмиралтейства, — подтверждена незыблемость постановлений Ништадского и Абоского мирных договоров. Теперь у нас вечный с ними мир.

— Надолго ли! — продолжал изъявлять свое недовольно Зубов. — Возможно, пройдет полгода и шведская пушечная канонада, будет паки слышна в Петербурге и паки встревожит вас, Ваше Величество и весь двор… Паки вы не будете спать, а Безбородко будет паки плакать…

При оных словах, Безбородко смущенно, опустил голову, схватившись за свой подбородок, понеже все видели: в день нападения шведов он доподлинно плакал.

Терпеливый граф Чернышев напомнил:

— Однако, Платон Александрович, уж на следующий день мы получили известие о поражении шведов после двухчасового сражения и все примерно успокоились, понеже неприятель был разбит и прогнан.

Зубов презрительно усмехнулся и язвительно изрек:

— Зато, господин вице-президент Адмиралтейства, совсем недавно, в день восшествия императрицы на престол, победу праздновали не мы, а Шведский король.

Екатерина Алексеевна, паки, устремив ласковый взгляд на своего любимца, примирительно молвила:

— А я не ложно надеюсь, Платон Александрович, что никогда более не услышу звон стекол в наших окнах от шведских пушечных выстрелов. К тому же, по некоторым признакам, мы заметили наклонность короля Гу обратиться на ум и кончить войну для него еще более, нежели для нас, тягостную.

Платон Александрович упрямо сжал губы, готовя очередной выпад, но императрица обратилась к Безбородко.

— Как продвигаются дела с турецкими представителями, — строго испросила она его.

Зубов вынужденно остановил свои тирады и, повернувшись к Безбородке, глядя на него в упор, принялся сверлить взглядом ненавидимого им тайного советника.

Чувствуя сей неприятный взгляд, граф, едва не срывающимся голосом, молвил:

— Пока никаких изменений, Ваше Императорское Величество.

— Подойдите, граф, к карте, — пригласила его Екатерина.

Александр Андреевич, замешкавшись, мельком взглянул на, так сказать, своего соперника, и неровной походкой подошел к государыне.

Екатерина Алексеевна разглядывала большую, развернутую на весь стол, карту. Она показала точку на реке Дунае, приглашая Безбородко тоже взглянуть на нее.

— Здесь, Александр Андреевич, находится армия Суворова, — ткнула она пером. — Князь Потемкин-Таврический прислал депешу, где сказывает, на неделе возьмет турецкий Измаил. Скажите, — обратилась императрица к генерал-адмиралу Чернышеву, — каковые силы собрал тамо наш противник?

Граф замешкался, замялся. Екатерина, укоризненно взглянув на него заметила:

— Вам, граф, как одному из министров должно оное ведать.

— Государыня-матушка, данные касательные врага всегда приблизительные.

Паки забеспокоился, заерзал Зубов. Поставив руки в боки, он мрачно заявил:

— Оное происходит, понеже плохая разведка, плохо командуют, плохо воюют.

Платон, хотел было еще что-то сказать, но Екатерина паки обратилась с вопросом к генерал-адмиралу:

— Кстати, Александр Андреевич, как доподлинно идет снабжение армии провизией и оружием? Надеюсь, оная важная сторона дела в порядке? — спросила она, бросив испытывающий взгляд на графа.