Екатерина Великая. Портрет женщины - [236]

В 1791 году Екатерина приказала, чтобы все книжные лавки зарегистрировали в Академии наук каталоги книг, в которых были выступления против «религии, благопристойности и Нас». В 1792 году она приказала конфисковать полное издание работ Вольтера. В 1793 году она распорядилась, чтобы правительство в провинциях запретило публиковать книги, которые «способствовали разложению морали, имели бы отношению к правительству, и помимо всего прочего, которые были бы посвящены Французской революции». Она стала бояться той легкости, с которой революционные идеи из Франции могли пересечь границы, поэтому импорт французских книг и газет был запрещен. В сентябре 1796 года была создана первая за ее правление система формальной цензуры. Все частные типографии были закрыты, все книги должны были направляться к цензорам и лишь после этого публиковаться. В числе первых эти новые ограничения повлияли на молодого, образованного дворянина, занимавшего видный пост в императорской администрации.

Александр Радищев родился в 1749 году в Саратовской губернии, был старшим из одиннадцати детей образованного дворянина, владевшего тремя тысячами крепостных. В тринадцать лет Александр поступил в Пажеский корпус в Санкт-Петербурге и служил при дворе. В семнадцать он среди двенадцати молодых людей был избран для того, чтобы изучать философию и закон в Лейпцигском университете за государственный счет. Там он учился вместе с Гёте. В 1771 году в двадцать два года он вернулся в Россию, где служил сначала как чиновник в Сенате, а затем среди судебного персонала в военном ведомстве. В 1775 году Радищев женился и занял пост в Коммерц-коллегии, возглавляемой Александром Воронцовым, братом подруги Екатерины – княгини Дашковой. В конце концов, он стал начальником петербургской таможни.

В 80-е годы восемнадцатого века Радищев начал писать книгу «Путешествие из Петербурга в Москву». В 1790 году он напечатал несколько экземпляров в частной домашней типографии. Как того и требовалось, он отнес одну из книг главному полицейскому цензору в Петербурге. Чиновник взглянул на название книги, решил, что это путевые заметки, одобрил ее и вернул дворянину книгу. После этого Радищев отпечатал ее тиражом в шесть тысяч анонимно. Время было выбрано неудачно – это случилось на следующий год после падения Бастилии, а Россия все еще вела войну с Турцией и Швецией.

«Путешествие» Радищева не было путевыми заметками. На самом деле это было страстное обличение института крепостничества и критика правительства, а также социальной структуры, благодаря которой крепостничество продолжало существовать. Радищев обращался к читателям с эмоциональным воззванием:

«<…> неужели толико чужды будем ощущению человечества, чужды движениям жалости, чужды нежности благородных сердец, любви чужды братния и оставим в глазах наших на всегдашнюю нам укоризну, на поношение дальнейшего потомства треть целую общников наших, сограждан нам равных, братии возлюбленных в естестве, в тяжких узах рабства и неволи? Зверский обычай порабощать себе подобного человека, <…> обычай, знаменующий сердце окаменелое и души отсутствие совершенное, простерся на лице земли быстротечно, широко и далеко. И мы, сыны славы, мы, именем и делами словуты в коленах земнородных, <…> восприяли обычай сей; и ко стыду нашему, ко стыду прошедших веков, ко стыду всего разумного времяточия сохранили его нерушимо даже до сего дня».

Писатель наглядно демонстрировал результат существования крепостничества, приводя в качестве примера множество сцен, которые описывал в качестве «путешественника», проезжавшего мимо деревень, городов и станций. Он описывал, как унизителен труд крепостных, какие шокирующие вердикты выносили коррумпированные судьи, и рассказывал о беззащитном положении крепостных женщин, находящихся во власти своих хозяев-эксплуататоров. В одном из эпизодов рассказывалось, как трое жестоких сыновей помещика накануне свадьбы выкрали красивую крепостную девушку, связали ее, заткнули ей рот и намеревались использовать ее для своего «зверского намерения». Ее жених, тоже крепостной, увидел происходившее, напал на троих мерзавцев и «проломил голову» одному из них. В наказание помещик приказал жестоко выпороть жениха. Молодой человек принял это с достоинством, но когда увидел, что трое сыновей хозяина тащат его будущую жену к себе в дом, он вырвался, освободил девушку и приготовился драться с тремя врагами, размахивая палкой из ограды у себя над головой. В этот момент появились другие крепостные и вступили в рукопашную, в результате, помещика и его сыновей забили насмерть. Все крепостные, участвовавшие в расправе, были осуждены на каторжные работы пожизненно. Радищев рассказал эту историю не только как пример отношений между хозяином и крепостными, но и как предупреждение читателям: крепостные, охваченные отчаянием, только и ждали предлога, чтобы начать бунт:

«Не ведаете ли, любезные наши сограждане, коликая нам предстоит гибель, в коликой мы вращаемся опасности. <…> Поток, загражденный в стремлении своем, тем сильнее становится, чем тверже находит противустояние. Прорвав оплот единожды, ничто уже в разлитии его противиться ему не возможет. Таковы суть братия наша, во узах нами содержимые. Ждут случая и часа. Колокол ударяет. И се пагуба зверства разливается быстротечно. Мы узрим окрест нас меч и отраву. Смерть и пожигание нам будет посул за нашу суровость и бесчеловечие. И чем медлительнее и упорнее мы были в разрешении их уз, тем стремительнее они будут во мщении своем. Приведите себе на память прежние повествования [Пугачев] <…> Не щадили они ни пола, ни возраста. Они искали паче веселие мщения, нежели пользу сотрясения уз. Вот что нам предстоит, вот чего нам ожидать должно».