Екатерина Великая - [68]

Среди мрачных событий был один яркий эпизод. Из уст в уста переходила необыкновенная история о неком Григории Орлове, артиллерийском офицере, служившем в привилегированном Измайловском полку.

Гигантского роста, с широченными плечами, длинными мускулистыми ногами и торсом, словно вырубленным из камня, он считался самым сильным среди измайловцев. При Цорндорфе Орлов проявил не только отвагу, но и бесподобную выносливость. Вокруг него падали убитые и раненые, но он бросился в самую гущу схватки, под смертоносную прусскую картечь. Заметив, что он упал, боевые товарищи стали кричать ему, чтобы он спасался. К их изумлению, он встал и вместо того, чтобы выбираться в безопасное место, вернулся в строй. Три раза Орлов был ранен, превозмогая боль, он бросал вызов смерти.

О подвигах Орлова ходили легенды. Он был темой разговоров везде, где собирались солдаты и офицеры — в столичных трактирах, в гвардейских казармах и даже в гостиных царского дворца. Его деяния не ограничивались, как говорили, военным поприщем. Он шел на риск, делая огромные ставки в игре, был заядлым охотником и выходил победителем из кровавых трактирных потасовок. Женщины валялись у него в ногах, завороженные его красотой и силой. Говорили, что он был неутомим в постели.

Среди тех, кто не устоял перед знаменитым гвардейцем, была Елена Куракина, красивая любовница полковника Петра Шувалова, служившего в том же полку, где и Орлов. С неслыханной дерзостью Орлов похитил Елену, рискуя навлечь на себя гнев одного из всемогущих братьев Шуваловых. Однако, как всегда, Орлов выиграл поединок у смерти, бросая ей отчаянный вызов. Шувалов умер, так и не успев отомстить Орлову, который теперь беспрепятственно наслаждался любовью с ослепительной красавицей и еще больше упрочил свою репутацию бесстрашного человека.

Григорий Орлов появился в Петербурге весной 1759 года в эскорте видного прусского пленника, графа Шверина, бывшего адъютанта императора Фридриха. Графа поселили в одном из лучших домов, принимали во дворце, где он проводил время с великим князем. Там Екатерина увидела Орлова, о сказочном героизме которого уже была наслышана, как и все в столице.

То, что она увидела, превзошло все ожидания. Этот великолепный богатырь был не только самым храбрым, но и самым привлекательным. Он возвышался, как башня, над остальными офицерами-сослуживцами и легко мог побороть любого из них. Орлов был ожившим античным героем. Екатерина подумала, что ни один древний римлянин не мог бы сравниться с этим отважным гвардейцем в мужестве и неукротимости воинственного духа — не говоря уже о его мужской силе, ставшей притчей во языцех. Орлов очаровал великую княгиню и занял особое место в ее мыслях.

Екатерина зашла в тупик. Ее бывшие политические союзники, в том числе экс-канцлер Бестужев, попали в немилость и были сосланы. Она и сама едва избежала ареста и оставалась при дворе благодаря императрице. Ее любовника Понятовского услали прочь, и она понимала, что надеяться на его возвращение бесполезно. Ей очень не хватало людей, на которых можно было бы опереться, но искать их сейчас было опрометчиво. Это могло привести к роковым последствиям. Тридцатилетняя Екатерина уже не считала себя молодой, хотя и сохранила свою привлекательность. Когда Григорий Орлов прибыл в Петербург, она, по понятиям того времени, уже миновала расцвет своей красоты.

Жан Луи Фавьер, французский осведомитель, которому в то время часто доводилось видеть Екатерину, записал свои впечатления о ней — впечатления, основанные на близких наблюдениях и проницательном суждении. Фавьер не был приверженцем Екатерины, наоборот, он был противником молодого двора и ни в коем случае не желал добавлять лести и присоединяться к поклонникам великой княгини, осыпавшим ее похвалами без меры.

Что касается ее личных достоинств, Фавьер писал, что Екатерина «обладала не такой уж ослепительной красотой». Ее талия была тонкой, но не гибкой; она величаво и с достоинством несла свое тело, но ей не хватало изящества; ее обращение подкупало своей простотой и радушием, но в то же время не было свободно от аффектации. Ее груди не хватало полноты, а длинное худое лицо с едва заметными пятнами, выступавшим вперед подбородком, широким ртом и носом с крошечной горбинкой едва ли могло служить эталоном красоты. Ее глаза, «настороженные и приятные», были не такими уж красивыми. Фавьер приходил к выводу, что Екатерина «была скорее хорошенькой, чем безобразной», но красотой не поражала. Касаясь ее способностей и характера, Фавьер скептически отнесся к «необоснованным восхвалениям» других, но заметил при этом, что своей исключительной начитанностью Екатерина была обязана тому, что оказалась в условиях принудительной изоляции; ее ум, не будучи гениальным, тем не менее получил великолепную образовательную подготовку. Она основательно занялась науками в Ожидании того, что однажды ей придется стать главным советником своего мужа. «Чтение и размышление были для нее единственным средством подготовки», — так считал Фавьер. И она проделала заслуживающую уважения работу, не только обогащая себя знаниями, но и учась думать.