Екатерина II: алмазная Золушка - [6]
Кстати, еще во времена знаменитого Великого Посольства (1698 г.) Петр в Венеции свел самое тесное и сердечное знакомство с тамошними иезуитами: был на мессе, обедал в иезуитском коллегиуме. Особенно тесно сблизился с отцом Вольфом, которого даже взял в переводчики на сверхсекретную беседу с австрийским императором и потом щедро наградил «двумя сороками» соболей и дорогой тканью.
Будь это ему выгодно, Петр, полное впечатление, мог бы «переоформить» свою державу не то что в католичество, а и в магометанство. Такой уж был человек… или все же не человек? Кто теперь скажет…
Мотив, по которому Петр отказался от идеи внедрить в России католичество, приведенный Сен-Симоном, опять-таки полностью сочетается с нравом Петра: он попросту не мог допустить, чтобы над ним стоял кто-то еще – в данном случае папа римский. Православную церковь, напомню, Петр лишил возможности выбрать себе патриарха – и превратил, собственно, в один из департаментов государственной бюрократической машины… Так что, как видим, какое-то время всерьез стоял вопрос о решительной перемене веры в России. Не ставшей тогда католической исключительно из-за тяги Петра к полной и единоличной власти, не стесненной никем и ничем, ни в малейшей степени… Еще о случайностях. В свое время события сложились так, что Россия могла по дурацкой случайности лишиться великого своего ученого Михаила Васильевича Ломоносова. Окажись на окне в казарме прочная решетка, будь кавалеристы попроворнее… А впрочем, начнем с самого начала – со времен Анны Иоан-новны, когда эта история и случилась.
Императрица Анна Иоанновна, настоящая, реальная, в общем-то, не имела ничего общего с тем карикатурным образом и тупой и злобной бабищи, что с чьей-то легкой руки утвердилась в отечественной истории так прочно, что лишь в самые последние годы эту дурную легенду начали понемногу развеивать. Слишком долго пылилась в забвении книга крупного русского историка и писателя князя Щербатова (1733-1790). Хотя Щербатов еще во времена Екатерины И, пусть и отмечая грубость Анны и ее выносившиеся без всякого колебания смертные приговоры, отмечал и другие стороны характера «царицы престрашного зраку»:
«Императрица Анна не имела блистательного разума, но имела сей здоровый рассудок, который тщетной блистательности в разуме предпочтителен… Не имела жадности к славе, и потому новых узаконений и учреждений мало вымышляла, но старалась старое, учрежденное, в порядке содержать. Довольно для женщины прилежна к делам и любительница была порядку и благоустройства; ничего спешно и без совету искуснейших людей государства не начинала, отчего все ее узаконения суть ясны и основательны…»
Одним словом, перед нами тот самый просвещенный консерватизм, который лично я предпочитаю водовороту дурацких реформ наподобие петровских. Одно немаловажное уточнение: коли уж Анна окружала себя умными людьми (факт, отмеченный многими историками), значит, она как-то умела выявлять и приближать как раз умных – что ее деловые качества характеризует опять-таки с хорошей стороны. Умение подобрать толковую команду – уже само по себе достоинство для правителя.
Тот же Щербатов пишет о работе министров Анны так: «Был управлен кабинет, где без подчинения и без робости един другому каждый мысли свои изъяснял; и осмеливался самой Государыне при докладе противуречить; ибо она не имела почти никогда пристрастия то или другое сделать, но искала правды; и так по крайней мере месть в таковых случаях отогнана была; да, можно сказать, и не имела она льстецов из вельможей, ибо просто наследуя законам дела надлежащим порядком шли».
Похожа такая императрица на тупую тираншу?
Ни в малейшей степени!
Кстати, именно при Анне русским офицерам стали платить такое же жалованье, как иноземцам (ранее иностранцы получали вдвое больше). Именно при Анне в России появились опера, балет, первые научные журналы – и первые русские ученые. При ней были организованы первые экспедиции к берегам Америки.
Нельзя сказать, что Анна очень уж усердно интересовалась науками – но все же Академию посещала не так уж редко, смотрела физические и химические опыты и даже наблюдала в телескоп кольца Сатурна.
И настал момент, когда на самом верху было решено, что в России необходимы свои ученые люди, сведущие в химии (которая тогда изучалась в тесной связке с горным делом и металлургией). Еще Петр I, учреждая Академию Наук, предусмотрел в ней кафедру химии – но как раз этой научной дисциплине в Санкт-Петербурге роковым образом не везло. В 1726 г. на все еще вакантную кафедру химии пригласили курляндского медика Бюргера – но он вскоре принял совершенно русскую смерть: возвращаясь из гостей вдребезину пьяным, кувырнулся из экипажа и убился насмерть. Казалось бы, басурманин, иноземец, слова по-русски не знал, а вот поди ж ты… Есть некая духовная связь меж русскими и немцами, особенно в том, что касается неумеренного поглощения спиртного!
На освободившееся место пригласили опять-таки немца – Иоганна Гмелина-старшего. Этот водочку потреблял гораздо умереннее, ученым был серьезным, да вот беда – химией он (натуралист, ботаник, зоолог, этнограф) интересовался менее всего. И, как только подвернулась оказия отправиться с естественнонаучной экспедицией в Сибирь, Гмелин ею немедленно воспользовался – и остался в Сибири на десять лет без малого.
Весной 1945 года, когда до Берлина оставалось уже не так далеко, майор Федор Седых привез в расположение своего батальона девятнадцатилетнюю немку-беженку Линду, поселил ее рядом со своей комнатой и назначил ее своей помощницей. Вопиющий по своей дерзости поступок не остался незамеченным для офицеров СМЕРШа. Однако майор не обращал внимания ни на косые взгляды солдат, ни на строгий приказ Главнокомандующего. Потому что Линда обладала совершенно фантастическими способностями: глядя на человека, она могла точно сказать: будет он жить в ближайшее время или погибнет…
В бестселлере А. Бушкова «Охота на Пиранью» (более 2 млн читателей) действия разворачиваются в дебрях глухой тайги, где кончаются законы человеческой морали и начинаются экзотические забавы воспаленного воображения некого нового русского, устраивающего для иностранцев тотальную охоту на людей. Однако события складываются так, что в эту паутину попадает не просто случайный турист, а проводивший в тех местах семейный отпуск капитан первого ранга из военно-морского спецназа Кирилл Мазур.
Каких только пасьянсов не раскладывала жизнь перед адмиралом Мазуром. И не последний ли набор карт тасует судьба где-то в Южной Америке? Не на флоте уже, а в ЧВК. Но снова не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, не разумным - богатство… Любовь - да, но кому-то еще и девять граммов в придачу.
В пышных церемониальных встречах идет парадная жизнь Сварога, поочередно выступавшего в роли аж семи королей и одного великого герцога. Венценосные особы безмятежно съезжаются в резиденцию Виглафского Ковенанта — величественный замок, сейчас самое безопасное место на всем Таларе.Все вульгарные пикантности и пороки — измены, ревность, насилие и обман… — скрыты за ставнями королевских покоев. Где-то там зреет заговор, а в ответ ему — праведная месть!Пусть легкий ветерок лениво колышет многочисленные флаги, гордо реющие над королевскими резиденциями.
Под рокот надвигающегося Шторма, предшествовавшего уходу ларов в небеса и упадку на земле, Сварогу предстоит решить участь коварных веральфов. На волоске от гибели он ищет следы вероломной Дали Шалуатской. Но почему на это раз все кажется настолько простым, будто кто-то забавляется с королем королей детской игрой в догонялки?.. А теперь этот кто-то предлагает бросить кости - и... Выпадает пустышка: многогранный кубик поворачивается к Сварогу идеально чистой, как вечные льды Снежного острова, гранью.
Пока молодая правительница Империи Четырех Миров Яна-Алентевита готовится пойти под венец, лорд Сварог граф Гэйр продолжает биться над загадкой Токеранга и Горрота. Как сорвать «шапку-невидимку» с Горрота и проникнуть в логово токеретов?..Воскресшие покойники, токереты во плоти, секретные истории, извлеченные из тайных архивов, разгадка силы апейрона, обретение наследника. Вся эта повседневная королевская жизнь в светском бризе любви, который стремительно набирает силу и поднимает, поднимает Сварога… над Таларом.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.