Екатерина II: алмазная Золушка - [102]

Помянутый Васильчиков, из-за которого (хотя не только из-за него) Екатерина с Орловым рассталась, был личностью совершенно незначительной. Красавчик «в случае», как это тогда называлось.

Сам он свою роль «мальчика по вызову» прекрасно понимал. Однажды сам жаловался приятелю (который передал этот разговор французскому дипломату, а тот записал для истории): «Я был только содержанкой, и со мной так и обращались. Не хотели, чтобы я видел кого-нибудь, чтобы выходил. Когда я просил за кого-нибудь, мне не отвечали. Когда я говорил за себя, было то же самое. Когда я хотел получить ленту св. Анны и сказал об этом императрице, то я на следующий день нашел в своем кармане 30 000 руб. ассигнациями. Мне всегда закрывали рот таким образом и отсылали в мою комнату».

Следующий фаворит был ему полной противоположностью – речь идет о Григории Александровиче Потемкине, одном из ярчайших деятелей екатерининского царствования и вообще восемнадцатого века.

Из небогатых дворян, учился в школе, но был оттуда выставлен за лень и прогулы. Пришлось идти унтером в гвардейский полк. Как именно он познакомился с Екатериной, так и останется неизвестным. Существует версия: когда в день переворота Екатерине принесли гвардейскую офицерскую форму, забыли где-то темляк на шпагу – и молодой унтер отдал свой. Ни проверить достоверность этой легенды, ни опровергнуть ее не представляется возможным. Фактом является, что, когда наделяли чинами и наградами участников переворота и Потемкин в списке значился корнетом, Екатерина это собственноручно вычеркнула и написала: «В подпоручики». А всего через четыре месяца подпоручик получил придворный чин камер-юнкера, то есть свободный доступ ко двору. Причины опять-таки остаются тайной навсегда. История с темляком – чересчур ничтожный повод для того, чтобы императрица обратила особое внимание на обыкновенного унтера. Невелика заслуга…

Быть может, Потемкин играл какую-то важную роль в подготовке заговора, оставшуюся неизвестной историкам и молве? Это, пожалуй, самое логичное объяснение – потому что внимание Екатерины действительно было особым. Молодого придворного она вводит в сенатские комиссии, письменно приказав сенаторам «познакомить со всеми делами» – а там производит и в камергеры, находит ему хороших заграничных учителей, словно бы выращивая себе сподвижника, опытного в государственном управлении.

Однако за этим с нешуточной ревностью наблюдают братья Орловы, Гришка и Алехан. У Потемкина происходит с ними какая-то ссора (иногда ее называют несчастным случаем), в ходе которой Потемкин теряет один глаз. Должно быть, были все основания опасаться куда как более серьезного продолжения – и Потемкин отправляется на первую русско-турецкую войну, где делает неплохую карьеру, дослужившись до генерал-лейтенанта. А потом пишет Екатерине письмо, где просит чина генерал-адъютанта, «если она считает его заслуги достойными себя». Это намек!

Екатерина согласилась. Васильчиков отправляется в почетную ссылку в Москву. А Потемкин занимает его место. «Циклоп», как его прозвал разобиженный Гришка Орлов, становится всемогущим – назначает и смещает министров, руководит внешней политикой и внутренними делами империи.

Подробно об этом рассказывать нет смысла – о Потемкине написано немало книг. Он руководил армией и во вторую турецкую войну, осваивал южные земли, Новороссию, Крым, строил города, крепости и корабельные верфи, налаживал сельское хозяйство на приобретенных землях. До сих пор имеет хождение дурацкая легенда о «потемкинских деревнях» – якобы Потемкин во время знаменитого путешествия императрицы по югу России вместо реальных городов и деревень соорудил грубые декорации, которые Екатерина и сопровождающие ее иностранные вельможи и дипломаты приняли за настоящие.

Однако давным-давно доказано, что эту чепуху запустил в обращение секретарь саксонского посольства Гельбиг. Который в той поездке как раз не участвовал. Этот субъект старательно собирал всевозможные слухи, сплетни и анекдоты, из которых даже состряпал книгу. Но главное тут было даже не в любви к слухам, а в личности дипломата. Ни Россию, ни Екатерину он терпеть не мог, а потому старательно пытался представить освоение русскими Причерноморья как нелепую и вредную авантюру. Вот и придумывал, будто дома в Херсоне были не настоящими, а сляпанными на скорую руку из камыша и покрашенными. Что военный флот (реальный!), показанный императрице в Севастополе, состоял из старых купеческих кораблей, которые замаскировали под фрегаты. А конные полки существуют только на бумаге…

Меж тем сама Екатерина писала в Петербург: «Легкоконные полки, про которые покойный Панин и многие другие старушонки говорили, что они только на бумаге, но вчерась я видела своими глазами, что те полки не картонные, но в самом деле прекрасные».

Ага, вот именно. Вместе с Гельбигом слухи о «потемкинских картонных городах» распространял еще давным-давно отставленный от всех дел граф Панин, сам решительно ничего занятного не создавший…

Вместе с Екатериной в этой поездке были австрийский император и дипломаты из нескольких стран – однако они-то как раз описывают не «камышовые дома», а настоящую крепость в Херсонесе, арсенал, верфи и корабли, церкви, казармы. А венесуэлец де Миранда, путешествовавший по тем местам, оставил подробнейшие записки, полностью противоречащие выдумки Гельбига.