Эхо войны - [5]

— Входите, прием уже идет.

На пороге застыла Атка, не замечающая расплетающейся косы. В широко раскрытых синих глазах плескался испуг.

— Что?…

— Фарра… Тетя Орие… Война!

Где–то далеко, за горами, слышатся раскаты грома. Война…

Глава вторая.

Я был капитаном гвардии короля неополитанского; жили мы в своей компании по–холостятски: увлекались женщинами, игрой, когда же не представлялось ничего лучшего, вели философские беседы.

Жак Казот

Кап–кап–кап. Кап.

За окном идет дождь. Крупные, полновесные капли разбиваются о листья и цветы, смывая пыль с поникшего кустарника под окном. Дождь идет уже второй день, постепенно подтопляя чахлый цветник, разбитый у основания Лабораторной башни.

Война прогнала жару.

— Орие, посмотри, там Атки во дворе не видно?

— Нет.

— Где только бегает, паршивка… Опять заберется в овраг, промерзнет, заболеет…

— И как ты думаешь, с какой радости твоя дочь лазает в этот овраг?

— А зачем ты летаешь в горы? — Ремо пожал плечами, не переставая разламывать принесенную мной охапку тонких сухих веточек на кусочки.

— Определенно не за этим, — я отошла от окна, — И я не думаю, что она замерзнет. Вот промокнет — может быть.

— Ну и какую я должен подать реплику?… — врач вздохнул. — Я не знаю, что с ней делать, Орие.

— Не будешь знать и дальше — испоганишь ей жизнь. И себе заодно, — я сунула одну палочку в рот. Задумчиво пожевала и добавила: — А ведь девочка только начала взрослеть. Нашел бы ты ей мать. И поскорее.

— А сама не хочешь?… — Ремо грустно улыбнулся и бросил мне непонятно как затесавшийся среди сушняка цветок лицинии. — Я понимаю, что разговоры по душам — твоя специальность, но я в духовнике не нуждаюсь. В новой жене — тем более.

— Моя специальность ограничивается подданными богоданной соланской Короны, а ременских подданных я осеняю божественной благодатью исключительно по дружбе и в нерабочее время, — попыталась я обойти стену, за которую он снова спрятался.

Бесполезно.

Ремены, ремены… В соланской глубинке легко отвыкнуть от других рас, даже мне. То, что в форте клан Точе был единственным исключением, никак не облегчало им жизнь. Но только сейчас мне пришло в голову, как на наших ящеров могло повлиять беспрерывное общество моих несколько истеричных сородичей. Для сола яркие и глубокие чувства — необходимый элемент жизни и дара, а вот для ремена это — уже явный невроз.

Я нашла в углу пластиковое ведро и принялась ссыпать туда измельченные ветки.

— Айрит умерла давно. А вы с Аткой живы. И ей — хочешь ты этого или нет — нужна мать.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — Ремо привычно пропустил мои слова на эту тему мимо ушей.

— Как раз–таки понимаю. Ты не поверишь — я тоже когда–то училась в Академии. И курс «сравнительная культурология» прослушала.

— Сравнительную психологию ты тоже изучала, ведь правда? — Ремо фыркнул. — Кстати, напомни мне, где сейчас обретается твой муж?

— Вот именно — муж. А не бывший муж.

— Это что, кардинально меняет суть?

Я пожала плечами. Традиционный конец традиционного разговора. Как только я пыталась утвердить в сознании Ремо мысль о том, что хоронить себя вместе с женой нельзя, мне мгновенно напоминали об огрехах собственной жизни.

Первая заповедь ватара — те, кого упрекаешь, не должны иметь возможности упрекнуть тебя. Жаль только, что святых и безгрешных нет среди нас.

Ведро тем временем общими усилиями наполнилось с верхом. Ремо достал из холодильника два увесистых пакета, я вытащила из–под стола ящик с дробленым щебнем. Он оттягивал руки, но не настолько, чтобы нести его вдвоем. Поэтому я оставила Ремо собирать оставшиеся свертки и вышла из служебки.

Планировка медпункта изначально не была особенно эргономичной, а после того, как бывшая перевязочная постепенно начала превращаться в филиал зверинца, жаловаться на нее стали постоянно — сам медпункт стал проходным помещением.

Я прошла мимо двух пустующих коек и, пригнувшись, нырнула за низкую дверцу. Семейство откормленных мышовок с голодным фырканьем закрутилось под ногами.

— Совсем совесть потеряли. А ну, марш на охоту! — я вытолкала хвостатых в коридор — дорогу на первый этаж, а оттуда — в поле они знали лучше меня.

Поудобнее перехватив ящик, я пошла вдоль стены, ссыпая каменную крошку в садки к тесселям. Это уже четвертое поколение со дня основания форта — тогда их доставили грузовым кораблем и ясно дали понять, что закупку еще одной партии дорогостоящих животных бюджет форта не потянет. А поскольку эти круглые растрепанные комки мха были единственным производителем иферена, им пришлось выделить отдельное помещение и «штат обслуги».

Ремо направился в начало ряда — убирать уже высосанную подстилку. Я подхватила один из принесенных им пакетов и пошла в самый дальний угол, где раньше громоздились запасные садки, а теперь располагалась комендантская мора. Вывернула содержимое пакета в садок и тщательно приладила крышку, наблюдая, как мора за пластостеклом вальяжно растеклась по дну, поглощая сочащееся кровью мясо.

— Все? — Ремо вышел из перевязочной, отдуваясь под тяжестью ящика с камнем.

— Угу, — я подхватила ящик за боковую скобу. — Пошли, помогу донести.