Эхо войны - [8]

Многочисленные командировки «на войну» разрушили его семейную жизнь. Сейчас в сорок лет он верит, что найдет свое счастье. Младшая дочь Нина обучается музыке. Ее находят очень способной. Нину Роман Романович растил без матери. Средняя Арыйана живет в Верхневилюйске. А в Туле другой Роман Капитонов, сын, надел погоны сержанта ВДВ, курсант Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища решил стать защитником отечества, как отец и дед, дошедший до Кенигсберга.

После войн была милиция. Но не потому, что некуда было деваться, а по зову сердца, так как хотел внести свою лепту в дело противостояния разгулявшейся тогда преступности. Боецмилиционер ОМОНа при МВД республики применял свои навыки сапера на минных полях Чечни, где разминировал минометные мины, артиллерийские снаряды, авиабомбы и другие взрывчатые вещества. Там же он минировал подходы к российским позициям, предупреждая внезапные нападения противника.

За 1995–96 годы старший прапорщик Капитонов был в командировке в Чечне четыре раза. После первой командировки его представили к Ордену Мужества. Скромный старший прапорщик Роман Капитонов имеет немало высоких правительственных наград. В редкие праздники на его камуфляжной форме можно увидеть медаль «За отвагу» за участие в боевых действиях в Сирии. В январе 1990 года лично Михаил Горбачев вручил ему в Георгиевском зале Орден Красной Звезды, за Алжир у Романа Романовича — медаль «За боевые заслуги». Ее вручал уже президент Борис Ельцин в том же Георгиевском зале.

Немало и иностранных наград, таких, к примеру, как медаль от благодарного афганского народа.

После Чечни снова была милиция. В 1 ГОМе он стал помощником оперативного дежурного, в Хангаласском УОВД — командиром отделения ППС поселка Мохсоголлох. И в милиции, как и в армии, он обзавелся друзьями и соратниками. Друзья, товарищи — Юрий Михайлов, работавший помощником оперативного дежурного Мохсоголлохского ПОМ, Сергей Близнец и многие другие. Они всегда были рядом в трудные для него минуты.

Сегодня он иногда жалеет о том, что выбрал военную стезю. Стань он врачом или биологом, не стал бы инвалидом в молодом возрасте. Но душа у него по-прежнему военная. Когда по телевизору он смотрит новости о террактах, то от всей души сожалеет, что не в строю. Тогда бы он снова взял в руки автомат и поехал в «горячие точки»…

Альбина Избекова,

пресс-служба МВД по РС (Я)

Кабул, октябрь 1987 г.

Какой-то полковник толкал речь перед строем, но внимание всех привлекал стоящий в стороне КАМАЗ с пулевыми пробоинами на лобовом стекле. Где-то вдалеке прозвучали взрыв и несколько автоматных очередей. Все стоящие в строю повернули головы туда. Полковник тут же осекся и сказал: «Ничего, скоро привыкнете к подобным вещам». После чего он начал разъяснять, что по прибытии в часть нам надо быть предельно осторожными. Что ни в коем случае не надо покидать расположение части, нельзя трогать что-либо, будь это даже слиток золота, валяющийся на дороге. После часового инструктажа нас погрузили в машины. Колонна еще долго не трогалась, ждали, пока «броня» подойдет. Через полчаса колонна уже была готова к движению.

Наконец пролетели две пары «вертушек» и мы двинулись… Ехали долго, останавливаясь в частях. Со временем наша колонна поредела и к концу дня мы уже приехали в часть. Мы тогда еще не знали, что попали в Кандагарский полк.

Нас завели в «модуль» (в казарму) и построили. И тут я понял, что в Союзе принял неправильное решение. Тут было не как в учебке: не было ни аккуратно заправленных кроватей, ни сержантов, одетых с иголочки… Какой-то «чиж» (человек, исполняющий желания) носился с ведром и на него кричали все, кому не лень. По разговорам дедов мы поняли, что его фамилия Хохлов. Он с нашего призыва, только неизвестно, каким макаром он попал в часть раньше нас, и еще больше меня интересовало, откуда он попал сюда, судя по всему, он был один с нашего призыва.

Деды то и дело подходили к нам и искали земляков, кто-то находил, а кто-то нет. Ко мне подошел один казах и спросил: «Казах смен?» Я ему ответил: «Нет, я якут», и тут все заржали. Потом только я узнал, что слово «кут» по-казахски «что» и по-узбекски «задница», и получилось «я, кут».

Меня заколотило чувство собственного достоинства, и я вскипел. Тут же схватил казаха за ноги и бросил об пол, после чего получил удар в ребро. Это оказался рядом стоящий узбек Мамонозаров, и тут все пустили меня под «молотилку». Не знаю, чем бы все это закончилось, но, к моему счастью, в казарму зашли Саид (чеченец), Полищук и Ростовцев. Они тут же разогнали толпу «урюков», затем подняли меня, и Саид мне сказал: «Я уважаю гордых, только не наглых. Ты зачем на деда кинулся? В следующий раз я сам тебе челюсть снесу». После чего подошел старшина. Он, как и полагается, представился. Затем принял наши вещи, записывая что-то, поставил на довольствие и после вечерней поверки дал отбой.

После подъема, к моему удивлению, не вся рота стояла в строю, — вернее, в строю стояли только мы, прибывшие с «учебки», а остальные кто спал, кто мылся в умывальнике. После зарядки и утреннего туалета мы пошли в столовую. И тут было не как в учебке, пищу получал каждый сам, а после мы по привычке стояли и ждали команды. Тут зашел Полищук и крикнул: «Чего сидим? Бегом в казарму, сейчас Бобер придет!». Пашка Артемьев встал и сказал, что ждем команды. Полищук засмеялся и сказал: «Ну, тормоза, по ходу в учебке вас здорово загоняли, без команды даже шагу не можете сделать! Здесь вам не учебка, и ко мне и к остальным сержантам не стоит обращаться по званию, это нас может обидеть, так что давайте бегом в казарму!»