Эхо войны - [7]
– Это сегодня, что там, – перебил второй брат, – дети, внуки… для них печенье – не печенье, пирожное – не пирожное, и торты они просто так едят. А в то время простой кусочек черного хлеба, размоченный в теплой сладенькой водичке, казался нам вкуснее, чем сейчас для них торты, пирожные и печенье вместе взятые.
…Петр Федорович сказал, что нам причитаются азатки, но оказалось, что не совсем азатки, а полмешочка кукурузы и полмешка ячменя – это было по тем временам неописуемое богатство. Оно было мамой спрятано. Сама в ступке толкла кукурузу и ячмень, варила что-то вроде каши и кормила нас. Мы быстро окрепли, уже начали ходить, бегать…
А тут уже появилась и травка, стало теплеть, мы стали выползать и собирать крапиву. Мама говорила, что она полезна, но нам больше нравилась лебеда. Она и не жгучая, и съедобная. А в лесу уже начали появляться чеснок, дикий лук и трава. Все что можно было – собирали. И к тем запасам, что у нас появились – это была как приправа. Мы начали крепнуть…
Наступило лето. Чего греха таить, воровством занимались. Подворовывали мы с колхозных полей, что можно было. Когда свеклу, когда подсолнухи, когда кукурузу. Биты были часто объездчиками. Маленькие были, не убежишь от объездчика на лошади. Бывало, догонит, да плетью так даст по спине, да еще обзовет нехорошими словами. Ведь мы были детьми врага народа. Но мы ученые были, мы ничего дома не прятали. Если удавалось что-то уворовать, мы делали схроны в лесу на Кубани, под кручей. Боялись, что опять будет обыск, найдут, да еще и маму посадят. Осенью в школу в этот год нас не приняли. Объяснили, что мы дети врага народа, и нечего нам в школе делать. Следующий год прошел более-менее. Дважды приезжал тот же самый хромой казак Петр, привозил подарки. В такие моменты мы были невероятно счастливы. Мы могли в этот день наесться вдоволь. Мама готовила нам кашу и давала по куску хлеба. Она работала в колхозе, выполняла самую тяжелую работу. Работала по двенадцать часов в день, а то и по четырнадцать. Мы видели, как она надрывается, а в колхозе ничего не получали. Вот так мы прожили год, но этот год был не такой страшный, как тот. Уже можно было хоть чем-то кормиться.
На следующий год нас все-таки пустили в школу. Как детям врага народа нам отвели последнюю парту, там мы и сидели. Нас даже и не спрашивали. Мама нам говорила: «Учитесь, учитесь». Мы учились усердно, выполняли все задания, правда, не на чем было писать. На хуторе была библиотека, заведовала там хорошая женщина. Говорили, что ее мужа тоже посадили как врага народа. Она нам всегда давала книги. Мы просиживали в библиотеке подолгу, потому что там тепло было. У нас нечем было топить. За хворост, который мы набирали в лесу, мы часто бывали биты… Не успеем убежать, как приедет какой-нибудь лесник, отберет хворост, да еще и плеткой по спине стеганет. У нас и сейчас еще спины чешутся от плетей… А что ребенку? Такой плетью шаркнет, и валились с ног. Но ничего, это было пережито. Стали мы учиться, учиться хорошо.
Потом однажды, как мама рассказывала, приехал ваш отец – Петр Федорович. С матерью они долго говорили. После разговора мать пошла в огород, что-то там долго копала. Принесла какую-то тряпку, в которую что-то было завернуто. Мы увидели, что это были ордена. Ордена нашего отца. Когда отца забирали, требовали, чтобы он отдал все боевые награды, но мама сумела их спрятать. Петр Федорович посмотрел на них и сказал, чтобы ордена мать спрятала, а удостоверение и еще какие-то бумаги взял с собой. Еще расспросил о житье-бытье, к нам обратился с добрыми глазами: «Казаки, как дела?» Что мы могли сказать? Конечно, хорошо, мы казачата молодые. После он уехал.
Через месяц узнаем, что нашего бригадира в Краснодаре арестовали. Его там быстро опознали, потому что он полицаем был и издевался над людьми в концлагере. Так прошел еще год. Мы подрастали, опыта набирались. Продолжали где-то подворовывать, потому что два рта, молодых и здоровых, есть-то хотели. Мама ничего не получала в колхозе, ей практически ничего не платили. На трудодни иногда давали что-то. А мы, тем временем, свеклу сахарную воровали, когда она начинала созревать. Выкапывали и прятали в свои схроны в лесу, на Кубани под кручей. Пшеницу подворовывали, как только колосья созревали, или после того как соберут урожай, мы ходили, собирали оставленные колоски. За это тоже получали плетью. Ну что же, плеть есть плеть, а кушать хочется. У соседей никогда ничего не воровали, это нам мама строго-настрого запретила.
С чем было плохо, так это с одеждой. Не на что было покупать. Осенью еще нормально было босиком в школу бегать, но когда наступали холода, мы с братом в школу ходили по очереди. Потому что не во что было обуться и одеться. Мы были детьми врага народа, поэтому к нам так и относились – не очень-то и милостыню подавали. Правда, иногда кое-что нам отдавала библиотекарша. Но что она? Такая же, как и наша мама.
Однажды в середине дня, когда мы с братом были в школе, подъехали три легковые машины: «Победа», «Москвич» и джип. Вышли из этих машин военные и два гражданских. Потом мы узнали среди них и твоего отца, Петра Федоровича. Смотрим, и мама наша тут же из машины выходит. Это мы в окно увидели. Мы с братом, признаться, испугались, собрались в окно прыгать, потому что решили, что маму арестовали, и теперь приехали, чтобы нас арестовать. Мы же дети врага народа.
…Наша «методика» подействовала уже на третий день. Она шла к своему месту мягкими шагами, выпрямив спину и подняв голову. Она была… прекрасна! От вопросительного знака не осталось и следа. Она не упустила ничего из того, что мы с Артёмом подмечали. Уже через неделю все мужчины вокруг обращали на неё внимание. Волосы её теперь были распущены. Оказалось, что и они у неё очень красивые…
Она сидела напротив меня, закусив нижнюю губу, немного прищурив свои зеленые глаза.– Я хочу попросить вас об одном одолжении.– Если это в моих силах…– Я уверена, что в ваших. Мне это очень важно. Дело в том, что сегодня здесь, у меня в кафе, собираются мои друзья. Не совсем, правда, друзья, потому что в бизнесе друзей нет – есть конкуренты. Просто собирается публика, которая знает, что я ездила в Питер, они будут интересоваться, где я была и что видела. А я была там, где никому не посоветую побывать…– Извините, это Петербург, наш город, культурная столица, как ее называют…– Не надо мне говорить о культуре.
В этой книге писателя Леонида Гришина собраны рассказы, не вошедшие в первую книгу под названием «Эхо войны». Рассказы эти чаще всего о нем самом, но не он в них главный герой. Герои в них – люди, с которыми его в разное время сводила судьба: коллеги по работе, одноклассники, друзья и знакомые. Он лишь внимательный слушатель – тот, кто спустя много лет вновь видит человека, с которым когда-то заканчивал одну школу. Проза эта разнообразна по темам: от курьезных и смешных случаев до рассуждений об одиночестве и вине человека перед самим собой.
…А занималась Марина восточными единоборствами. В то время это было не так уж и легко. Не было ни тренеров, ни литературы… Её отец, инженер, часто выезжал в командировки за границу и оттуда по её просьбе привозил учебную литературу по восточным единоборствам. Были у них и свои сообщества. До тех пор, пока не было объявлено по всей стране, что отныне занятия восточными единоборствами запрещены, а за нарушение этого закона – уголовная ответственность. Но Марина не бросила заниматься. Она просто стала тренироваться там, где за этим не следили, где это не контролировалось – в спортзале тюрьмы…
Вдруг я услышал позади себя какой-то шелест. Я обернулся и заметил в кустах рыжего кота. Он сидел и смотрел на меня издалека, боясь вступить на пирс. Я стал звать его, но он никак не реагировал. Тогда я взял удочку с тонкой леской, нацепил опарыша, развёл приманку в ведёрке, выплеснул в воду и забросил. Мне показалось, что как только крючок с опарышем коснулся воды, произошла поклёвка, я достал из воды уклейку и бросил коту. Уклейка упала на пирс и стала прыгать. Кот насторожился, присел, но не шёл, внимательно наблюдая за мной.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.